Влад нашёл идеального, влиятельного партнёра и для упрочнения сотрудничества решил сосватать с ним свою сестру. То же можно сказать и про Титова. Брак с Гордеевой очень удачная сделка, ведь Морен самый большой остров из всех и самое большое количество районов принадлежит нашей семье. Однако это не единственная возможная причина брака со мной. Не стоит забывать, что, кроме меня и Ари, на данный момент нет других совершеннолетних Золотых девочек, пригодных для женитьбы. Однако мне всё равно не понятно, почему из нас двоих Дмитрий выбрал именно придурковатую сестру?

– Смотри не перенапрягись, – повеселевший голос Титова вырывает меня из потока мыслей.

– О чём ты?

– Вижу, твой мозг опять сильно трудится. О чём задумалась? – с любопытством прищуривается, отпивая вино.

И я делаю тоже, прежде чем ответить:

– Пытаюсь найти ответ, почему ты выбрал именно меня?

– Странный вопрос. Почему, по-твоему, мужчина выбирает женщину?

– Потому что это выгодно.

– Для выгоды я мог выбрать и твою сестру.

– В этом и заключается вопрос. Почему ты этого не сделал?

– Потому что мне нравишься ты, а не Арина. Вот и всё.

От его этого «вот-и-всё-ответа» вся кровь в теле приливает к лицу, а пульс безобразно ускоряет свой темп.

– Глупости, – фыркаю, стараясь не проявлять возросшего, неподвластного мне волнения. – Может, ты не заметил, но мы с ней близняшки. Только Арина в разы лучше меня по всем фронтам. Ты выбрал не ту сестру.

– Я выбрал ту самую, – он отставляет бокал на стол и чуть наклоняется ко мне, удерживая на привязи своего цепкого взгляда. – Ты себя недооцениваешь.

– Вовсе нет. Я адекватно оцениваю себя и знаю точно, что я тебе не подхожу. Как и любому другому мужчине из высших уровней. А вот Ари идеальная, с какой стороны ни посмотри.

– А с чего ты решила, что мне нужна идеальная?

– Хочешь сказать, тебе в жизни нужен хаос, вечные проблемы и бесконечная борьба с женой?

– А почему нет? Можешь считать меня храбрым и выносливым воином, который не пасует перед трудностями и любит принимать вызовы.

Усмехаюсь. Воин, блин, нашёлся.

– Получается, я для тебя вызов?

– Ты для любого мужчины вызов.

– Но только тебе, видимо, слишком скучно живётся, раз ты решил его принять. А когда получишь желаемую победу, тут же потеряешь к ней интерес.

– Всё-то ты знаешь.

– Не всё, но многое.

– И, насколько понимаю, эти знания ты тоже почерпнула от братьев.

– И от их друзей.

– Какие непорядочные мужчины тебя постоянно окружали.

– Не то слово, – хочу добавить, что один лишь Егор не такой, но вовремя сдерживаю язык за зубами.

Снова накалять атмосферу между нами неохота. После такого плотного ужина и выпитого вина, наоборот, хочется максимально расслабиться и откинуться на спину, чтобы лёжа переварить съеденную пасту. Что я, собственно, и делаю.

– Боже мой! Спасибо, конечно, за такой вкусный ужин, но я сейчас умру, – доев наконец свою порцию, откидываюсь на подушку и прижимаю руку к животу. – Как прекрасно, что на мне спортивки, а не джинсы. Верхняя пуговица точно отлетела бы из-за моего огромного пуза.

Дмитрий начинает смеяться, и меня впервые это не раздражает. Возможно, благодаря выпитому вину. А, может, потому что его звучный смех смешивается с плеском морского прибоя. На удивление, приятная комбинация. Гармоничная. Слушала бы и слушала. Да только Титов довольно быстро усмиряет смех и вынуждает звенеть все нервные клетки в моём теле, когда укладывается рядом, подперев кулаком щёку. И опять смотрит на меня. Да что уж там. Пялится с дурацкой улыбкой, какая обычно бывает у влюблённых мальчиков.

Но он давно уже не мальчик. И уж точно не влюблён в меня. Так какого чёрта он так любуется моим лицом, будто смотрит на самую красивую женщину в мире?

– Прекрати это, – требовательно прошу я, отдавая все силы на то, чтобы не отвести взгляд.

– Не хочу. Мне нравится на тебя смотреть.

– А мне не нравится, когда ты рассматриваешь меня, будто под микроскопом. Это действует на нервы.

– Тебе всё действует на нервы.

– Ты в особенности.

– Это отлично. Значит, ты ко мне неравнодушна. И это радует.

Усмехаюсь. Нервно. Очень нервно.

– Тебя радует то, что ты меня бесишь?

– Конечно. Там и до любви совсем близко.

Если я думала, что улыбка Титова не способна стать ещё более очаровательной, то я ошибалась. Мой взгляд прямо-таки прикипает к его губам, к щекам вновь приливает жар, и одному Богу известно, что именно сейчас написано в моих глазах. Но это явно ещё больше убеждает Дмитрия в правоте своих мыслей. И это срочно нужно менять. А как? Не имею понятия.

Глупо сейчас начать отрицать, что внешне он меня привлекает, ведь под влиянием алкоголя это ощущается ещё острее. Однако и признаваться в этом я не собираюсь. Лучшим спасением из этой ситуации я вижу лишь старый, добрый побег.

– Так, ладно. Думаю, наше свидание можно считать завершённым. Ужин был вкусный. Ещё раз спасибо, но мне пора.

Порываюсь встать с подушек, однако Дмитрий меня останавливает. Без прикосновений, без применения физической силы, а всего лишь своим низким, требовательным голосом:

– Нет, подожди. Мы не сделали самого главного.

– Чего? – хрипловато спрашиваю я, какого-то лешего думая о самых развратных вещах, которые когда-либо посещали мою голову.

Однако Дмитрий быстро рассеивает их пояснением:

– Мы не полюбовались видом.

Хмурюсь, в энный раз бросая взгляд за изгородь террасы, за которой практически ничего не видно.

– Но сейчас же темно.

– Так что нам мешает это исправить?

После этих слов Титов отодвигает низкий стол, за которым мы ели, достаёт свой телефон и что-то нажимает в нём. Однако светлее на террасе не становится. Наоборот. Все настенные светильники разом отключаются, погружая нас в кромешную темноту.

– Э-э-эм… Это ты называешь сделать светлее?

– Какая ты нетерпеливая. Подожди немного.

Под «немного» имелось в виду всего пять секунд, по истечению которых раздаётся непонятный шум, а пол террасы начинает едва ощутимо вибрировать.

Но я даже спросить не успеваю, что происходит, так как замечаю, что нижний слой пола, о котором я знать не знала, медленно раздвигается в разные стороны. И одновременно с этим под нами включается подсветка, повергая меня в шок.

– Обалде-е-еть, – еле слышно протягиваю я.

Под нами остался лишь стеклянный слой пола,