– Это что-то нереальное, – встав на четвереньки и отодвинув пару подушек, я, точно завороженная, изучаю пёстрых обитателей моря.

– Я знал, что тебе понравится, – слышу удовлетворённый голос Дмитрия, но даже не бросаю на него взгляд.

– Кому такое может не понравится? Я даже подумать не могла, что под нами плавает такая красота. Почему ты сразу не показал мне это?

– Потому что сначала нам нужно было поговорить, а ты бы не смогла разговаривать, не отвлекаясь на рыбок.

– С чего ты так решил? Конечно, мог… О, Боже! Ты посмотри на ту рыбину! Она же как радуга! И такая огромная! – восторженно восклицаю я, напрочь позабыв, что там хотела сказать Дмитрию.

На его усмешку я тоже никак не реагирую, продолжая любоваться рыбами и водой, настолько чистой и прозрачной, что я вижу камни и кораллы на дне моря. И восторгаюсь так, будто вижу всё это впервые, хотя неоднократно занималась снорклингом и дайвингом. Но ничего не могу с собой поделать. Люблю я море и всё, что с ним связано. Это шедевр природы. Не иначе. А эта терраса с волшебным стеклянным полом – произведение искусства, созданное человеком. Потрясающе!

– Вот поэтому ты мне и нравишься. По этой причине я и выбрал тебя.

Его уверенные слова вынуждают меня наконец оторвать взгляд от пола и посмотреть на Титова. И вот же чёрт! Всё это время я не замечала, что он до сих пор находится слишком близко. Всего в паре десятков сантиметров от меня. Сидит и смотрит мне в лицо с мягкой, чертовски привлекательной улыбкой. А его и без того голубые глаза в бирюзовом свете моря стали до невозможности яркими, гипнотическими, залипательными. Будто ненастоящими и в то же время реальными как никогда. Теперь смотреть на него ещё сложнее, а выдержать прямой взгляд почти невыносимо – есть великая вероятность забыться.

– Что это за причина? – придаю голосу максимум мнимого спокойствия. На деле же дурное сердце стучит так, словно я только что пробежала стометровку.

– Ты естественная, настоящая, Роли, – отвечает он, и я почему-то даже не злюсь на эту идиотскую кличку. Видимо, потому что вся превращаюсь в слух. – Непринуждённая и простая. В хорошем смысле этого слова. Ты радуешься мелочам, злишься из-за несправедливости, пытаешься бороться с правилами, установленными обществом, и абсолютно не паришься из-за чужого мнения. Это редкость среди девушек высших уровней. А точнее, я не знаю больше ни одной такой, как ты.

Наверное, мне стоит что-то ответить, да только в голову не приходит ничего умного или способного сменить быстро тему в более безопасное русло.

Я не только не люблю рассказывать о себе, но и выслушивать комплименты в свой адрес. Не моё это. Не знаю, как воспринимать и как реагировать. Я привыкла, что все меня осуждают и обговаривают за спиной. На крайний случай, что какой-то мужик отвешивает банальный комплимент, когда я в кои-то веки наряжаюсь как леди. А вот что делать со словами Дмитрия, да ещё и сказанными таким искренним голосом, – понятия не имею. В башке тотальный эррор. И он лишь усиливается, когда Титов спускает свой проникновенный взор к моим губам. Мажет по ним, фантомно обжигая кожу, и возвращается к моим глазам, без слов рассказывая мне о том, что хочет сделать.

– Даже не думай об этом, – ума не приложу, откуда нахожу силы произнести это твёрдо и звучно, но я делаю это, и Титов ухмыляется.

– Уже думаю.

– Тогда выбрось это из головы. Немедленно.

– Не хочу, – снова проводит взглядом по моим губам.

– Титов, не смей. Получишь по морде.

– Напугала.

– Я серьёзно. Не смей. Я не разрешаю себя целовать, – цежу я, при этом даже не пытаюсь увеличить дистанцию между нашими лицами. Меня как будто парализовало. В то время как Дмитрия такая участь не постигла. Он спокойно подносит руку к моему лицу, проводит пальцем по скуле к уху и зарывается пятернёй в мои волосы, сгребая их в кулак. И, кажется, точно так же всю мою душу.

– Тебе ли не знать, Роли, что когда кто-то что-то запрещает, этого хочется ещё больше.

И после этих вкрадчивых слов, опавших щекоткой на мои губы, Титов запечатывает мой рот своим, сталкивает языки и давит мне на затылок, лишая возможности спастись.

Всё! Я попала. Это полный крах!

В моём сознании происходит взрыв, он же следует и в грудной клетке. Такой сильный и оглушительный, что я едва слышу свой стон, не пойми откуда и почему возникший. Скорее всего, от шока и ощущения, будто и второй слой пола только что разъехался в стороны, заставив меня падать. Только не в прохладную воду, способную вставить мне мозги на место и побудить начать брыкаться, а в какую-то огненную яму, где мои извилины напрочь перегорают.

И Дмитрий, разумеется, пользуется этим. Целует страстно и требовательно. Глубоко, властно, напористо. Будто сто лет не целовался и вот, наконец, дорвался. Прижимает к себе ближе, крепко обнимает, а я утопаю в его запахе, пьянею окончательно и, представьте себе, начинаю отвечать ему с не меньшим запалом. Вцепляюсь пальцами в его плечи, сгребаю ткань рубашки и снова издаю стон – вообще не протестующий, а блаженный, томный, красноречиво говорящий Титову, что мне нравится происходящее.

Похоже, я совсем обезумела. Или напилась. Я не способна оставаться в здравом уме и безучастной, пока меня так неистово целуют. Пока так крепко сжимают, ласкают язык, отравляют своим вкусом и запахом. Пока немыслимым образом заставляют почувствовать себя особенной и будто в самом деле любимой.

Знаю, это обманчивое чувство, запредельное, за гранью понимания и абсолютно нереальное для наших коротких отношений, но именно это я сейчас и ощущаю.

По телу волной проносится незнакомый трепет, сердце с каждым сокращением бьётся всё быстрее и пронзительнее. Языки сплетаются воедино, губы пульсируют. Кожей ощущаю щетину Титова, и вся кровь в теле устремляется к низу живота, повышая возбуждения до невероятных оборотов.

Боже… Что вообще происходит и как это остановить?

Стоит мне только панически прокричать этот вопрос в уме, как Титов будто слышит его и разрывает поцелуй, но не отстраняется. Лбом к моему лбу прижимается, пальцем скользит по моей нижней губе, размазывая по ней влагу, и дышит… дышит… тяжело так, часто… В точности, как и я. И молчит, пока у меня что-то тянет