Издаю смешок и опять краснею. На сей раз потому, что ироничные слова Дениса правдивы. Волчок уже неоднократно успел стать свидетелем наших с Димой постельных сцен. А разок после улетного оргазма я обнаружила щенка, сидящего прямо возле наших с Димой голов и пристально смотрящего на нас – голых, влажный, разгоряченных.

– Господи! Он все видел! Какое бесстыдство! – воскликнула я и накрыла рукой покрасневшее лицо.

– Бесстыдство? – усмехнулся Дима, по-прежнему лежащий на мне. – О чем ты? Он же собака.

– Ну и что? Он наш любимый пушистый ребенок. А детям нельзя смотреть, как родители занимаются сексом. Это отвратительно.

– Ну… Волк не выглядит оскорбленным или удивленным. Мне кажется, ему нравится подглядывать.

– Фу! Дима, что ты такое говоришь?

– А что такое? Видимо, он весь в меня. Такой же сталкер-извращенец.

Тогда я сорвалась на смех и сейчас тоже продолжаю глупо посмеиваться, чем сдаю нас с Димой с потрохами всему семейству.

Слава богу, Лиза спасает меня, способствуя смене темы за столом и смещая акцент с моей персоны на нашего именинника.

Я же перевожу взгляд на Диму. Этот кадр спокойнее некуда и не чувствует ни капли неловкости из-за моего маленького конфуза. Он лишь слегка качает головой, улыбаясь и глядя на меня, как на не умеющего скрывать свои эмоции ребенка.

Ну и ладно. Да я такая, даже спорить не стану. И считаю, что после того, как слишком долго что-то скрывала в себе и притворялась, имею полное право больше не стараться контролировать себя настоящую.

Мысленно соглашаюсь со своими же словами, делаю глоток шампанского и заостряю внимание на Ари, еще раз про себя отмечая, что она сегодня какая-то напряженная. А рядом сидящий с ней Олег то и дело пытается найти к ней подход, но она чуть ли не воротит от него нос.

Что-то определенно случилось между голубками.

Если этот козлина ей изменил, я сломаю ему нос и оторву член.

Очень хочу узнать, что именно произошло, но терпеливо дожидаюсь, когда все мы наедимся, наболтаемся, до смерти достанем Влада с поздравлениями и заставим его задуть тридцать две свечки.

Когда же вся основная часть застолья кончается, мужчины собираются на диванах в гостиной, чтобы продолжить пить виски и курить сигары, Руслан с братьями отправляется в сад, а мы с Ари и Лизой выходим на террасу.

– Давай, рассказывай, что с тобой такое? – обращается Лиза к Арине, опережая меня с этим вопросом.

– Ты тоже заметила, что они с Олегом ведут себя не так, как обычно? – уточняю я, и старшая сестра фыркает.

– Даже слепой заметил бы. Ари такая напряженная и злая. Кажется, Олег сотворил нечто нехорошее, что пробудило в нашей милой сестре демона. Так что случилось, Арина? – повторяет настойчивей, давая понять, что не отстанет, пока не вытащит из нее правду.

Поджав губы, Ари молчит несколько секунд, а я уже вовсю разминаю пальцы и готовлюсь нестись в гостиную намыливать Лебединскому рожу. Но тут вдруг сестра скрещивает руки на груди и с недовольством заявляет то, что вынуждает меня оторопеть:

– У Олега упал!

Мы с Лизой одновременно зависаем, не совсем понимая, как интерпретировать данную реплику и как на нее реагировать.

– Ты… его член имеешь в виду? – выдвигаю предположение.

– А что же еще у него может упасть? Конечно член!

– Э-э-э… ну-у-у… с кем не бывает, – кусаю губы, лишь бы сдержать смех. И краем глаза замечаю, что Лиза тоже старается не засмеяться. А вот Арина, кажется, заводится еще сильнее.

– С кем не бывает?! Я тебе скажу, с кем! С Лебединским! С ним никогда такого не случалось, а вчера он упал, прямо на моих глазах, как только я сказала, что беременна.

Ничего не могу с собой поделать: мозг автоматически рисует озвученную Ари сцену, и я закашливаюсь от смеха. Лиза же удивляется до предела:

– Что?! Ты беременна?!

– Да, уже восьмая неделя.

– Боже, какое счастье! Поздравляю тебя, родная!

– С чем? С тем, что мой муж не хочет детей? Что он не рад, что скоро станет папой?

– Он тебе так и сказал? – озадаченно уточняет Лиза.

– Нет, Олег ничего подобного не сказал, но оно и не надо было! За него мне все сказал его член!

Я до боли сжимаю губы, пытаясь подавить новую волну смеха, но получается не очень.

– Ари, хорошая моя, – Лиза берет нашу паникершу за руку и, тоже пытаясь не засмеяться, произносит мягким голосом. – Мне кажется, ты все неправильно поняла.

– Как же неправильно? – Арина вырывает руки и взмахивает ими. – Все верно! Если его член встает, то никогда не падает, что бы ни происходило! А тут… за считаные секунды завял, как зачарованная роза из «Красавицы и Чудовища».

На этом сравнении мы с Лизой не сдерживаемся и прыскаем смехом на всю террасу, вынуждая Ари сердито нахмуриться.

– Чего вы смеетесь? Это не смешно.

– Прости… Прости, ты права, – заверяю я, не в силах унять смех. – Я просто не понимаю, как ты додумалась связать «увядание его зачарованной розочки» с тем, что он не рад твоей беременности.

– Прости, Ари, но я тоже считаю, что ты неверно поняла это… эм… падение или увядание, – сквозь смех проговаривает Лиза. – Мне кажется, это вполне нормальная реакция на неожиданную новость. Она ведь была неожиданной для него, верно?

– Да, была. Мы ничего не планировали, но повторяю: с ним никогда такого не происходило! Его член продолжал стоять и во время злости, и даже когда он был в умат пьяный, а это о многом говорит. Олега совсем не обрадовала моя новость.

– Может, это не в тему, но не могу не отметить, что за эти две минуты ты произнесла слова «член» больше, чем за всю свою жизнь, – отмечаю я, побуждая Ари покраснеть, только непонятно – от смущения или усилившейся злости.

– Так, спокойно, – просит Лиза, обращаясь к Арине. – Тебе нужно успокоиться. Ты сейчас просто слишком эмоциональная, поэтому чересчур остро реагируешь на вполне обычные реакции мужа. Мне пусть и сложно представить Лебединского в роли отца, но учитывая то, как он на тебя постоянно смотрит, я не могу поверить, что Олег совсем не рад такой прекрасной новости.

Ожидаю, что Ари хоть немного прислушается к нашим словам, но ничего подобного. Кажется, гормоны реально сожрали ее мозги.

– Понятно! Вы меня совсем не понимаете! – возмущается она и разворачивается, чтобы покинуть террасу.

– Эй, ну ты чего? Куда ты пошла? – кричу ей вслед, но беременная дуреха что-то ворчит невнятное