– Мне не за что тебя прощать, – заверяю без тени лжи, однако по глазам ведьмы понимаю, что бессмысленно.

Никакие мои слова и заверения не помогут вытравить из нее чувство вины, потому что не мое прощение ей необходимо.

Ей нужно простить саму себя.

Только так она сумеет перестать чувствовать себя виноватой передо мной. И я знаю только один способ, как можно добиться этого.

Это будет неприятно и болезненно для Роли. Наверняка ее сердце разобьется снова. Но пусть лучше так, пусть лучше злится и презирает меня, чем продолжит снедать себя за то, что сделала, даже несмотря на немаловажные обстоятельства, при которых произошла ее «измена».

– Мне не за что прощать тебя, Каролина, – повторяю тверже, зарываясь пальцами в ее мягкие, растрепанные волосы. – И это не тебе нужно просить прощения, а мне.

Всматриваясь в расширенные глаза, полные слез и недоумения, я делаю паузу, чтобы еще раз убедиться, что поступаю правильно, сообщая жене о том, о чем до всех минувших событий с Власовым даже не думал ей рассказывать.

– Ты переспала с Александром, думая, что спишь со мной, а я… – Злость на самого себя собирается в ком и встает поперек горла, но я проглатываю его и договариваю: – А я переспал с другой, прекрасно понимая, что она – не ты.

Глава 51

Дмитрий

Растерянность. Недоумение. И весомая доля неверия отображается в покрасневших глазах Каролины. Она не понимает, о чем я говорю. Или же не хочет понимать, но нужно.

– Я сделал это в ночь после приема Лаврентова. После аукциона, когда привязал тебя к кровати, я пошел трахаться с другой женщиной, – выкладываю как на духу, и три вышеупомянутые эмоции за долю секунды смываются из влажного зеленого взгляда ожидаемой мне болью.

Хочу сжать Каролину в объятиях, поцеловать, заверить, что тот одноразовый секс ни черта не значил. Чисто сброс злости и напряжения после убийства Лаврентова и очередного скандала с ней. Но молчу. И не предпринимаю никаких попыток ее утешить. Безучастно даю ей время осмыслить эту новость и принять решение, что с ней делать.

Ведьма прикрывает глаза и опускает голову. Грудь тяжело опадает, пока она несколько раз вдыхает и выдыхает, привлекая мое внимание к проступающим сквозь тонкую кожу ключицам, ставшим более выразительными. Однако это не комплимент, а упрек в адрес Роли. Она определенно морила себя голодом, пока ждала известий обо мне, за что я сильно зол на нее. Впалые скулы и заострившиеся черты лица тоже прекрасное тому подтверждение. Блять.

Зачем же ты изводила себя так, девочка?

И почему сейчас молчишь? Почему совсем не злишься? Не негодуешь? И не пытаешься хоть немного сотрясти воздух оскорблениями?

Я надеялся получить хоть какую-то негативную реакцию, но Каролина лишь сильнее сжимает пальцы на моих плечах – не для того, чтобы сделать мне больно. Она будто пытается удержать себя на ногах, пока справляется с полученной информацией.

Не сдерживаюсь и укладываю руки на ее талию, добавляя стабильности и рискуя вызвать в ней всплеск ярости, но нет. Даже мое прикосновение не зарождает в ней злости или желания оттолкнуть меня.

Каролина еще несколько невыносимых секунд молчаливо стоит, слегка подрагивая, а затем наконец поднимает на меня до боли грустный взгляд и произносит:

– Не надо считать меня настолько глупой и наивной, Титов. Я и так догадывалась, чем ты занимался той ночью.

– Догадываться не равно знать наверняка. Теперь ты знаешь.

– Теперь знаю, – тихо соглашается и сглатывает.

– И что ты чувствуешь?

Недолгое молчание снова повисает в напряженном воздухе прежде, чем Роли отвечает:

– Злость. Невыносимую ревность. Разочарование. И жгучую обиду на тебя, Дима, – честно признается она, омывая меня своей печалью. – Я испытываю сейчас все то, что испытывала с самого начала нашего брака, только в сто раз мощнее. И делаю это несмотря на то, что не имею права чувствовать все это. Ты не клялся мне в верности. Нас даже мужем с женой назвать было нельзя, скорее сожителями, каждый из которых жил своей жизнью. А если еще учитывать тот факт, что ты считал меня предательницей и капризным ребенком, который строил из себя жертву и обвинял тебя во всех смертных грехах, твои измены были ожидаемы и логичны, так что…

– Так! Стоп! Вот тут притормози, – резко требую я, зацепившись за ее слова. – Никто и слова не говорил о моих изменах. Я облажался лишь раз. Об этом и рассказал тебе только что. Где в моих словах ты услышала множественное число? – будучи сбитым с толку, спрашиваю я.

Вроде всего лишь хотел сравнять наш счет, чтобы понизить степень вины Роли передо мной, а она взяла и накидала лишних очков в мои ворота. Лихо, ничего не скажешь.

– Я просто думала, что ты не можешь прожить долго без секса. И так как между нами ничего не было, ты ходил к другим, – выдает она очередную нелепость, срывая с моих губ усмешку.

– Я так понимаю, у тебя было слишком много времени, чтобы думать. А точнее, придумывать то, чего нет и никогда не было. Я вообще-то не животное, которое неспособно контролировать свои инстинкты. И не подросток в пубертатный период, который не может справиться со спермотоксикозом и заводится от каждой встречной девушки. Я без проблем могу прожить без секса куда дольше, чем ты можешь себе представить. В такой жизни, конечно, мало приятного, но лучше временно лишить себя удовольствия, чем раз за разом предавать свой выбор, каким бы вздорным, раздражающим и проблематичным он ни был, – высказываю Каролине свою, как мне казалось, нерушимую жизненную позицию, которую недавно опроверг.

Я не сдержался. Пошел на поводу у своей ярости и переспал с другой женщиной, чтобы успокоиться и в то же время наказать Каролину за ее безрассудные действия на аукционе и неумение фильтровать слова.

Понравилось ли мне?

Физически – да. Морально же я получил ноль эмоций. Не получилось ни успокоиться, ни убавить злость, ни вытравить из головы мысли о рыжей ведьме, оставленной мной прикованной к постели.

Жалею ли я?

Безусловно, но что сделано, то сделано. И на тот момент я искренне считал, что поступаю правильно для себя.

Сможет ли Каролина в полной мере простить меня и проникнуться снова доверием?

Тут все просто: у нее нет варианта не смочь, потому что мое решение не изменилось несмотря ни на что. Я не отпущу