Делаю вид, что не чувствую ее пристального взгляда, изучающего меня.

— Ну что ж, — говорит Вера, наклоняясь ближе ко мне. Она понижает голос, чтобы водитель ее не слышал. — Что, если я начну говорить что-то, что заставит его покраснеть? Если не говорит по-английски, он ведь не отреагирует, правда?

Что, черт возьми, она делает?

Бросаю на нее равнодушный взгляд, словно она надоедливая младшая сестра, и достаю телефон, притворяясь, будто что-то листаю.

— Знаете, — шепчет она, небрежно ковыряя кутикулу. — Я не люблю спать в пижаме. Просто так, к слову.

Господи.

Продолжаю смотреть в телефон, не поднимая глаз. Почти не двигаюсь.

— Мне не нравится, когда между мной и одеялом есть одежда, — добавляет она. — Интересно, а вам как?

Когда не отвечаю, она тяжело вздыхает.

Возможно, Вера Иванова не так невинна, как кажется. Внешность может быть обманчивой.

Снова вздохнув, она начинает говорить с водителем: — Думаю, вы ошибаетесь. Мне кажется, это правда, — она понижает голос. — Либо это, либо я не произвожу на него того эффекта, на который надеялась.

О, но она еще как производит.

— Ладно, телохранитель, — говорит снова своим простым, прямолинейным тоном. — Я уже рассказала тебе один из своих главных секретов. Теперь расскажу еще один, ведь ты все равно не понимаешь, о чем я говорю.

Стоически смотрю в телефон, просматривая различные уведомления. Бросаю на нее слегка любопытный взгляд.

— Никто не знает, что я прочитала все книги о Джейсоне Борне. И у меня огромная, просто колоссальная влюбленность в Джейсона, — она наклоняется ближе. — И ты выглядишь точь-в-точь как он. Прямо точь-в-точь.

Интересно. Джейсон Борн был убийцей, и у нее огромная симпатия к нему.

Но искушение ответить так велико. Очень велико.

Не реагируй. Не реагируй.

Убираю телефон в карман и смотрю прямо перед собой, пока Вера, со вздохом, вытаскивает свой телефон. Она вставляет наушники и что-то шепчет себе под нос. Я мог бы проверить, что она делает, в приложении для зеркального отображения экрана, которое у меня есть, но она сидит рядом. Рисковать не стоит.

Моя самая важная задача сейчас — посадить ее на этот самолет. Как только мы будем в воздухе, риск быть разоблаченным уменьшится.

Вторая по важности задача — наладить контакт с Братвой Иванова и заставить их поверить, что я тот, за кого себя выдаю.

Смотрю на GPS водителя на приборной панели и вижу, что осталось всего две минуты. Мне нужно быть готовым.

Большинство людей считают аэропорты авантюрными местами, если только они не летают часто по работе, в этом случае они, возможно, кажутся им утомительными и скучными. Но некоторые из нас знают их настоящую сущность — это зоны опасности для преступников, врагов и всех, кому не стоит доверять. Здесь беглецы скрываются под ложными личностями, люди подвергаются ограблениям и похищениям. Я никому не доверяю, особенно в аэропорту.

Мы подъезжаем к месту высадки поздно ночью. Я уже много лет не летал с обычными гражданскими. Ее отец настоящий подонок, раз допустил это. Если бы моя сестра Полина собиралась в Москву, у нее не только была бы команда телохранителей, которая постоянно держала бы связь с нами, но она летела бы на частном самолете. Я никогда не понимал, почему некоторые семьи из Братвы не заботятся о своих женщинах.

Но это не мое дело. Она мне никто.

Выхожу из машины и подхожу к двери Веры, чтобы открыть ее. Я могу быть не настоящим телохранителем, но играю эту роль. Она молода и невинна. Красива и уязвима. Ей нужен телохранитель, и, черт возьми, я не позволю никому причинить ей вред.

Не буду думать о том, что мне предстоит сделать.

Когда открываю дверь, она смотрит на меня своими большими умными глазами.

— Spasibo, — говорит с самодовольной улыбкой.

Ага. Так вот чем она занималась в телефоне. Учила русский.

Не могу удержаться от улыбки и киваю.

— Pozhaluysta.

Водитель смотрит на нас обоих, постукивая пальцами по рулю, но даже не пытается помочь с багажом. Засранец. Стучу по багажнику, чтобы он его открыл, и с удивлением вижу, как Вера пытается взять один. Только через мой труп. Моя мать меня хорошо воспитала, и я не позволю ей таскать багаж на моих глазах.

Молча качаю головой и строго смотрю на нее.

— Nyet.

Она недовольно вздыхает и пытается схватить тяжелый рюкзак, демонстративно игнорируя меня. Я принимаю решение, поднимаю ее и ставлю на тротуар. Когда она начинает размахивать руками и выпускает рюкзак, беру багаж сам и показываю на ее маленькую сумочку.

Вот. Ты можешь нести только ее.

— Я, между прочим, современная женщина, — говорит с досадой, но румянец на щеках выдает легкую растерянность. Что ж, интересно.

Укладываю багаж на тележку, чтобы отвезти внутрь, а она, видимо, решила уйти, не дожидаясь меня. Очевидно, ее маленький учебник русского языка не научил русскому способу посылать меня на хуй, из-за чего мне намного легче игнорировать ее.

Инстинктивно хватаюсь за ручку тележки одной рукой, а второй обхватываю ее тонкую руку. Держу достаточно крепко, чтобы остановить, но не причинить боли.

— Отпусти меня! — кричит она.

Я не пытаюсь что-то объяснить, а просто резко говорю по-русски: — Ne uhodi ot menya v aeroportu!

Господи, о чем она думает?

Конечно, она не понимает ни слова из того, что говорю, поэтому повторяю это еще раз, удерживая ее.

— Я просто хотела взять тележку для багажа, — говорит она, указывая на ряд тележек в двадцати футах от нас.

Фыркаю, качаю головой и иду за тележкой сам.

— Вот весело будет, — бормочет она себе под нос. — Чрезмерно заботливый телохранитель, с которым даже не поговорить.

Какие у нее были телохранители раньше?

Мы молча идем к стойке регистрации, ставлю багаж рядом с терминалом и свирепо смотрю на нее.

— Отлично! — огрызается она. — Я не буду трогать багаж, хорошо?

Видимо, я достаточно ясно дал понять, что ей не стоит этого делать. Хорошо. Ей повезло, что она не моя, иначе ее дерзкое поведение стоило бы большего.

Качаю головой и сканирую наши посадочные талоны. Замечаю, как она напрягается рядом со мной.

— Э-э, ты не можешь взять это с собой в самолет, — шепчет она.

Удивленно поднимаю глаза, чтобы увидеть, как она смотрит на мою спину. Она