Слышу сигнал на своем телефоне. Сегодня не хочу работать. Не хочу докладывать Михаилу или выяснять, что еще произошло после вчерашнего вечера. Не хочу делать ничего, кроме как наслаждаться этим мирным временем с Айви и Харпер. Наедине. Чтобы никто не мешал. Я люблю свою семью, но иногда мне нужен небольшой перерыв. После всего, что мы пережили…

Я кладу телефон в ящик стола и закрываю его. Если это Михаил, то он будет надо мной подшучивать, но мне сейчас плевать.

— Пойдем посмотрим, проснулся ли папа.

Папа.

Не знаю, привыкну ли я когда-нибудь слышать это слово. Притворяюсь спящим, натягиваю одеяло на лицо и громко храплю, так что обе начинают хихикать, когда входят в комнату.

Я чувствую, как одеяло сдергивают с моего лица, и крепко зажмуриваю глаза, снова громко храпя.

— Очень жаль, что папа спит, — говорит Харпер своим характерным голосом. — У нас намечается самое вкусное чаепитие, и очень жаль, что он...

Мои глаза распахиваются, и я вскакиваю с кровати.

— Чаепитие? Почему вы сразу не сказали?

Айви хихикает.

— Пойдем, — говорит она, и тянет меня за руку.

На мне только пижамные штаны, на Харпер — футболка и шорты, а Айви в халате поверх пижамы и пушистых белых тапочках в виде зайчиков. Ее очаровательные светлые волосы взъерошены.

Я захожу в ее комнату и вижу накрытый столик на троих, с тарелкой печенья и настоящим чаем в чайнике.

— Как давно вы уже не спите?

— Около часа, соня.

— У меня была тяжелая работа прошлой ночью.

— Ну тогда съешь печенье и выпей чаю. Может, это поможет тебе восстановить силы.

Я сажусь за маленький столик, опасаясь, что сломаю стул, но Харпер качает головой.

— Не волнуйся, я читала отзывы. Убедилась, что эти стулья достаточно крепкие для взрослых мужчин.

Прекрасно.

— Ты все предусмотрела. Но кто сказал, что можно есть печенье на завтрак? — спрашиваю Айви.

Она указывает пальцем на Харпер: — Мама.

Харпер пожимает плечами: — Овсяное с изюмом. Это практически то же самое, что съесть миску овсянки.

Я притворяюсь, что неодобрительно качаю головой, но беру самое большое печенье, усыпанное изюмом, клюквой и орехами. Откусываю большой кусок.

— Вкусно. Откуда они?

— Полина сказала, что у тебя здесь есть друг, чья семья владеет пекарней. Из Бостона? Она говорила что-то о том, что им нужно с тобой поговорить, но я сказала, что тебе нужно немного отдохнуть…

Единственные друзья, которых я знаю и которые владеют пекарнями в Бостоне, — это Росси.

— Марио?

Харпер качает головой: — Нет, не он, Алекс. Она.

— Она кто?

Она пожимает плечами: — Не знаю.

Может, мне действительно стоит проверить телефон.

Раздается стук в дверь.

— Вы там?

Это Михаил.

— Входи.

Он заходит в комнату с ребенком на руках и останавливается, увидев меня, с голым торсом, в пижамных штанах, с игрушечной чашкой чая в одной руке и овсяным печеньем в другой.

— Извините, что прерываю, — говорит он голосом, в котором нет и намека на извинения. Он ухмыляется: — Брат, не двигайся, я сделаю фото и буду использовать его для шантажа.

Я пожимаю плечами: — Мужчины тоже устраивают вечеринки, приду… — останавливаюсь на полуслове, чуть не выругавшись. Харпер бросает на меня взгляд, и ухмылка Михаила становится еще шире.

— Привыкай не ругаться.

— Малыш спит? — спрашивает Харпер, вставая. Мы еще никому не рассказали, что она ждет ребенка, но скоро объявим. Я буду наслаждаться этим моментом.

— Да, — говорит Михаил. — Ария работала всю ночь, поэтому она с утра тебя засыпала сообщениями, Александр.

Полное имя. Хм.

— Она сейчас отдыхает, поэтому я взял малыша на себя. Мы меняемся, — объясняет он Харпер, как будто хочет, чтобы она поняла, что он не какой-то неандерталец, считающий, что уход за детьми — это женская работа.

— О, какой же он хорошенький, — воркует она. — Просто посмотри на это милое личико.

— Спасибо. — Он похлопывает малыша по маленькой попке в подгузнике. — Думаю, легко выглядеть хорошим отцом, когда твой ребенок весит меньше мешка картошки и помещается на плече.

— Может, пора рассказать ему, Харпер?

— Ты действительно не можешь дать ему насладиться моментом, да? — спрашивает она с усмешкой.

— Нет.

Михаил смотрит на нас с любопытством, пока Айви наливает еще чаю и проливает половину на стол. Я иду в ванную за полотенцем, чтобы все вытереть, и возвращаюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она держит в руках три печенья. Возможно, это не лучший завтрак, но ничего страшного, она справится.

— Вы собираетесь мне сказать или как?

— Мы вырываемся вперед.

Его глаза загораются: — Ты хочешь сказать…

— Да. Айви скоро станет старшей сестрой.

— Поздравляю, — улыбается он. — Это единственное соревнование, в котором я не против проиграть.

Откусываю большой кусок печенья. Я голоден.

— А теперь почему здесь Росси, и чем Ария занималась всю ночь?

Михаил задумчиво смотрит на меня: — Вам стоит одеться и спуститься вниз. Думаю, будет лучше, если мы все обсудим вместе.

Интересно.

Через несколько минут мы спускаемся. Как только Полина видит Айви, она подхватывает ее на руки, усаживает себе на колени и вручает бутылочку сока в форме диснеевской принцессы. Для детей действительно делают странные вещи.

— Ладно, что происходит? — спрашиваю, наливая кофе для Харпер, а потом себе. Без слов добавляю в ее кружку две ложки сахара и сливки, а затем протягиваю ей. Она улыбается и кивает в знак благодарности.

— Впечатляет, — говорит Никко.

— Что?

— Ты знаешь, как она пьет кофе. Кто ты вообще?

— Счастливый женатый мужчина. Замолчи. Ты собираешься рассказать мне, что тут происходит, или нет?

Дверь кухни открывается, и мама выходит под руку с не кем иным, как Мариаленой Росси. Я не видел ее целую вечность, со времен нашей поездки в Бостон много лет назад.

— Мариалена! Харпер, это сестра Марио, Мариалена. Мариалена, это моя жена, Харпер. — Это никогда не перестанет вызывать у меня гордость — называть ее так.

Харпер улыбается и протягивает руку: — Приятно познакомиться.

— О, Боже, — говорит Мариалена, глядя на Харпер своими большими красивыми карими глазами. — Никко показал мне видео, где ты стреляешь. Это невероятно. Я такого даже в фильмах не видела.

Харпер слегка краснеет.