На следующем светофоре он целует меня. Если мой поцелуй был мягким и робким, то его — необузданный. Руки запутываются в моих волосах, пальцы касаются кожи головы, наши языки соприкасаются. Я тихо стону, когда свет становится зеленым, и мы отрываемся друг от друга.

— Иди сделай тест, — говорит он, когда мы паркуемся у дома.

Я решаю немного подразнить его.

— Говорят, лучше всего делать это утром. Давай проверим, как там Айви, и потом, может быть, сделаем…

— Не испытывай мое терпение, Харпер, — рычит он. Я с трудом сдерживаю смех и иду делать, как он сказал.

— Что показывает? — спрашивает он через дверь. Я встаю и отпираю ее, впуская его внутрь. Айви крепко спит, а няня уже ушла домой.

— Пока ничего. Нужно подождать несколько минут.

— Минут? Ты издеваешься? Я думал, результат будет сразу!

Я качаю головой: — Ты же понимаешь, что если тест положительный, то ребенку потребуется девять месяцев, чтобы родиться, так ведь?

Он шлепает меня по заднице, но не сильно — скорее всего, потому что думает, что я беременна. Я уверена, что это никак не навредит, но пока не говорю ему. Лучше отвлеку его, пока ждем.

— Итак, наш… заключенный. Какие у тебя планы на ночь? — спрашиваю я. — Ты держишь его под стражей или⁠…

— Ты хочешь знать, что я задумал? — спрашивает он. Алекс уже снял пиджак и галстук, но на нем все еще рубашка и брюки. Он воплощение секса с растрепанными волосами, горящими голубыми глазами и четко очерченными чертами лица.

Я думаю об этом.

— Нет, — честно отвечаю я. — Правда, не хочу. — Протягиваю руку и расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки. — Но вернись ко мне, хорошо?

Он берет мои пальцы и целует кончики каждого.

— Всегда, детка. Всегда.

Мой телефон подает сигнал, когда таймер отключается. Я смотрю на две розовые полоски на тесте. Он держит второй тест с надписью «беременна» большими буквами, а через мгновение обнимает меня так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

— Детка, — шепчет он хриплым голосом.

— Айви станет старшей сестрой, — говорю я. — Тебе нужно позвонить Михаилу.

— Сегодня ночью ты спишь в нашей постели, — говорит он, уходя. — Пообещай мне, Харпер.

— Да, да, я буду там. — Я, конечно, проверю Айви, но, если она спит спокойно, то с удовольствием вернусь в нашу постель.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Закрываю глаза. Напоминаю себе, кто я и кто он, прежде чем сказать: — Заставь его заплатить, Александр.

Его голос вызывает у меня мурашки: — Ты знаешь, что так и будет. — Он целует меня в щеку. — Когда вернусь, я хочу, что ты была голой и ждала меня. Никакой одежды, Харпер. Только ты и я. Ничего между нами.

Я принимаю долгий, горячий душ. Стараюсь не думать о том, где мой муж или что он сейчас делает.

Заглядываю к Айви и вижу, что она спит. Сажусь рядом с кроваткой и какое-то время просто смотрю на нее. Это как терапия.

— Я всегда буду защищать тебя, — шепчу я. — Что бы ты ни делала. Кем бы ты ни была. Я буду любить тебя всегда, — наклоняюсь и укрываю ее одеялом. — Всегда.

Иногда хорошие родители учат, как быть родителем. А иногда тебе приходится находить свой путь… или идти рядом с кем-то, кто делает то же самое.

Я люблю эту милую девочку безусловно. Я знаю это в своей душе. Я буду дарить ей ту любовь, которой мои родители не могли.

Забираюсь в постель в самой мягкой пижаме, которая у меня есть, и моментально засыпаю.

Просыпаюсь от рычания над ухом.

— Что я тебе сказал?

Сонно зеваю, хотя мгновенно просыпаюсь, и кровь гулко стучит в ушах. Беременные женщины сильнее возбуждаются? Потому что я буквально горю от того, как руки Алекса касаются меня.

— Ты знаешь, что я тебе сказал, Харпер.

Я не слышала, как Алекс вошел, но он, очевидно, здесь уже какое-то время. Его волосы влажные после душа, а на талии только полотенце. Я осторожно протягиваю руку, чтобы погладить его по руке.

— Все закончено?

Мышца на его челюсти дергается, и он коротко кивает: — Ты больше никогда не будешь беспокоиться о нем. Никто не будет.

Сглатываю и облизываю губы.

— Спасибо.

Я рада, что отдала ему свою жажду мести. Он хотел возмездия за меня. Хотел быть уверен, что я в безопасности.

— Я люблю тебя, Харпер.

Закрываю глаза и позволяю этим словам омыть меня, словно бальзам на душу, — именно это я хотела услышать.

— Я люблю тебя.

Он целует меня в щеку, его большое теплое тело возвышается надо мной, опираясь одной рукой на кровать.

— Ты так много пережила. Ты заслуживаешь лучшего.

Он снова целует меня, на этот раз проводя пальцами по моим волосам, заставляя наклонить голову назад, прежде чем захватить мои губы.

Я теряюсь в этом поцелуе. Чувствую себя легче, чем за последние годы, даже несмотря на нависшую на краю сознания тень печали. Я еще не целостна. Произошли огромные изменения за последние месяцы, и я еще не привыкла к новой себе.

Но я смогу.

Мы смотрим в глаза друг другу.

— Я люблю тебя, Алекс. Мы оба так много пережили. Нам нужно немного нормальности. Скуки.

Его пронзительные глаза удерживают мой взгляд, а губы чуть дрогнули.

— Я не могу дать тебе ни того, ни другого.

Я вздыхаю: — Ладно. Я справлюсь с напряженностью и острыми ситуациями. Но только если мне позволят участвовать в стрельбе.

Он рычит, качая головой, затем становится на колени и начинает стягивать с меня пижаму.

— При определенных условиях.

— Каких?

— Я скажу, когда это будет необходимо. Решу по ситуации.

Моя пижама сползает на пол, я предстаю перед ним с обнаженной грудью, надув губы.

— А что если я хочу быть той, кто принимает решения?

Это лишь вызывает у него еще один прищуренный взгляд и низкое рычание, пока он стягивает с меня шорты. Возможно, я выбрала не лучшее время для своих шуток.

— Конечно, ты можешь решать, когда брать в руки оружие, — говорит