Я хмурюсь, пока он стаскивает шорты с моих ног и бросает их в сторону. Я лежу перед ним абсолютно обнаженная, а он стоит надо мной, прикрытый только полотенцем. Кажется, ни один из нас не собирается спать ближайшее время.

— Это контроль, — говорю я, потянувшись к его полотенцу и резко дергаю, обнажая его передо собой. — Иди сюда.

Притягиваю его к себе, обхватываю лицо ладонями. Сверкающие голубые глаза смотрят на меня с такой дикой яростью, что старая я, возможно, содрогнулась бы. Но новая я? Я наслаждаюсь этим, чувствую прилив энергии, возбуждение.

Жизнь.

— Может, ты дашь мне свободу действий с оружием в обмен на сексуальные услуги? — невинно говорю я. — Только не говори об этом моему мужу.

В одно мгновение переворачиваю его, оказываясь сверху, прижимаю запястья и с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться от удивления на его лице. Но это длится лишь секунду. В следующую я лечу, пытаюсь перевести дыхание и оказываюсь лицом вниз на кровати, грудь прижата, а мои бедра подняты.

— Алекс!

— Ты знала, на что идешь. Не смей притворяться невинной, милая.

Я напрягаюсь, когда его ладонь с треском опускается на мою ягодицу. Тепло разливается по телу, моментально освобождая от всех мыслей. Моя голова становится легкой и пустой, как небо после грозы.

— Ты моя жена, — рычит он так, что я тут же становлюсь влажной. — Моя. Я никогда не жду, что ты станешь покорной. Это все равно что просить солнце перестать светить или приливы остановиться.

Грубая рука уверенно сжимает мою ягодицу, и я чувствую его дыхание у своего уха, когда он шепчет: — Но не забирай это у меня.

Кажется, я начинаю понимать. Я могу быть сильной, сражаться рядом с ним. Если он король, а я его королева, то мы правим вместе.

— Ладно, — наконец уступаю я. — Тогда почему я в таком положении? Если мы равны...

Он снова со всего размаху шлепает меня по ягодице.

— В постели нет равных, — рычит он. — В постели ты, блядь, моя, и я буду делать с тобой все, что захочу.

Еще один жесткий шлепок заставляет меня вскрикнуть от жгучей боли, которая тут же трансформируется во что-то электрическое. Чистый огонь.

Я теряю способность говорить, издавая лишь бессвязные звуки, пока он вновь и вновь шлепает меня. Прижимаюсь к нему, чтобы почувствовать, как его рука обвивает мою талию, удерживая на месте.

— Раздвинь ноги, — приказывает он, направляя головку своего члена к моему влажному входу. Я слушаюсь, широко раскрывая ноги. Его первый толчок словно разрывает меня пополам, и я рассыпаюсь под ним. Волна удовольствия пробегает по моим нервам, будто электрический разряд. Я наслаждаюсь каждым прикосновением, толчком, ощущением его мужской силы и совершенства внутри меня.

Звук его стонов заставляет меня едва не плакать, потому что теперь я знаю, как много для него значу. Я знаю, как сильно он меня любит. Как он меня ценит. Я знаю, кто мы.

Мои мысли полностью исчезают, когда первая волна удовольствия захлестывает меня. Я подавляю стон и извиваюсь под тяжестью его тела. Я хочу этого так сильно. Хочу его. Мне кажется, что мы вместе преодолели горы. Прошли сквозь огонь и вышли — может быть, не без шрамов, но сильнее.

Победителями.

То, как он заявляет свои права, заставляет меня чувствовать нечто большее, чем когда-либо ощущала раньше.

— Ты моя, — рычит мне на ухо, делая еще один яростный толчок. — Моя.

Пальцы сплетаются в волосах, дыхание смешивается. Влажная кожа и теплый, сладкий, соблазнительный запах наших соединяющихся тел. Его руки — грубые и нежные, твердые и мягкие. Это совершенно идеальное ощущение полноты, когда он растягивает, и входит в меня.

Тепло его руки на моем горле ускоряет пульс. Я вдыхаю это ощущение. Наслаждаюсь одобрительным гулом. Вспышка боли быстро превращается в удовольствие. Игры на краю опасности заставляют все вокруг расцвести такими яркими красками.

Я глубоко вдыхаю. Упираюсь ладонями в кровать. Запрокидываю голову. Молю: — Пожалуйста, Александр. Позволь мне кончить.

— Скажи, что ты моя, — рычит он.

Я молчу, чтобы увидеть, что он сделает. Через секунды прижимает меня к кровати, удерживая за талию, прежде чем наказывает жестким шлепком.

— Скажи это.

Глаза закрыты, утопаю в океане блаженства и улыбаюсь.

— Я твоя, — растягивая слова, произношу я. — Полностью твоя, Александр Романов. До тебя никого не было, и после тебя не будет. Ты мой так же, как я твоя, навеки.

— Черт возьми, да, — рычит он, делая еще один яростный толчок бедрами.

Я разлетаюсь на миллионы сверкающих осколков совершенства в тот момент, когда его горячая сперма наполняет меня. Смутно слышу его стоны и чувствую, как замедляются движения, пока мы вместе скользим по волнам удовольствия. Никогда раньше я не кончала так сильно, так долго и так быстро.

Улыбаюсь, абсолютно расслабленная.

Он выходит и садится рядом. Я словно без костей, и продолжаю улыбаться, пока он встает с кровати и возвращается с теплым полотенцем, чтобы вытереть нас. Мы скользим под одеяло, опустошенные и умиротворенные.

— Я люблю тебя, — говорю я, слова звучат расплывчато и нечетко в моем сонном, погруженном в оргазмическую негу состоянии.

— И я тебя люблю, — отвечает он. Переворачивается и проверяет монитор, чтобы убедиться, что наша дочь спит.

Наша дочь.

— С Айви все в порядке. А теперь спи, Харпер.

Зная, что единственные люди, которых я когда-либо любила, в безопасности и счастливы, проваливаюсь в самый глубокий и блаженный сон в своей жизни.

Я просыпаюсь от звука смеха. Харпер уже встала, и мне не нужно далеко смотреть, чтобы понять, куда она ушла. Я вытягиваю руки над головой и тяжело вздыхаю.

Прошлая ночь была долгой, и мне так чертовски хочется, чтобы весь этот кошмар закончился. Очень хочется.

Закрываю глаза и позволяю себе редкий момент, чтобы насладиться миром. Я уверен, что никто, кто причинил боль Харпер, больше никогда не вмешается в ее жизнь. Я дал ей уровень защиты, которого она заслуживала уже давно. И хотя она не может жить в пузыре, пока я рядом, у нее будет все,