– А как… а куда ж я…

– А раньше надо было думать! Только когда выяснится, что за Кощея не ты, а я замуж собралась, уже меня выгонят! И буду жить… да даже с мавками в озеро не пустят! Выпрошу у Мораны обратно избушку и там поселюсь.

Этот лес был моим домом. Последним оплотом настоящего волшебства. Местом, где я, наконец, нашла свое призвание.

– Аленка, – мрачно произнес Кощей, – сгинь.

Подружка шустро метнулась к выходу, у дверей спохватилась, вернулась за топором – и унеслась, только шаги в коридоре и слышались.

Я стояла, сжимая кулаки, пытаясь сдержать подступающие слезы. Глупо, конечно, плакать из-за лжи, которую сама и нагородила. Но нервы были на пределе.

Кощей медленно поднялся из-за стола. Он подошел ко мне, и его длинные пальцы легли на мои сжатые кулаки, мягко заставляя разжать их.

– Чудище, – его голос прозвучал неожиданно тихо, без привычной язвительности. – Дыши. Никто тебя никуда не выгонит.

– Бабуля…

– Твоя бабка – грозная старуха, сам, побаиваюсь, но против клятвы, данной в Нави, не попрешь. Ты моя. А что мое – то никому не отдам. Ни злато, ни девицу. – Он приподнял мою голову за подбородок. Его глаза, обычно серые и насмешливые, сейчас были серьезными и… лучились теплом. – Если Яга вздумает тебя выгнать, будешь жить здесь. Со мной. В моем лесу. В моем замке. И никто, слышишь, никто не посмеет тебе это запретить. Ну, кроме меня. Но я уже понял, что с тобой проще договариваться, чем воевать.

В его словах была такая непоколебимая уверенность, такая твердая сила, что страхи начали таять, словно снег под первым весенним солнцем (которое как раз и не спешило навещать наш лес).

– У тебя библиотека пыльная, – хныкнула я, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Привыкнешь, – уголки его губ дрогнули в едва уловимой улыбке.

Он наклонился ко мне. Медленно, давая время отстраниться. Но я не стала. Я замерла, завороженная его близостью, его запахом – старых книг, древесной смолы и чего-то неуловимого, но теплого и приятного.

Его губы коснулись моих. Сначала легко, почти несмело, вопреки всей его уверенности. Это был не жадный, страстный поцелуй, а скорее… обещание. Обещание защиты, дома, о котором толковала бабушка. Я почувствовала, как по спине бегут мурашки, а тяжесть в груди начинает ослабевать.

Когда он наконец оторвался, в библиотеке стояла полная тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине и бешеным стуком моего сердца.

– Вот и договорились, – тихо произнес Кощей. Он пальцем провел по моей щеке, смахивая предательскую слезинку, которую я сама не заметила.

В этот момент я поняла, что никакая бабушка, никакая вечная зима и никакие дурацкие королевичи не имеют значения.

***

От Кощея я вышла с таким чувством, будто в живой водице искупалась. Тревога испарилась, уступив место приятному предвкушению. Ну выгонит меня бабуля, осерчает, и что? Перееду к Кощею, порядок там наведу. Главное смузи из крапивы не варить, ну так это несложно, в лесу вон сколько грибочков!

Ну а раз с личной жизнью я более-менее разобралась, пора было наводить порядок в жизни общественной. А именно – извиниться перед Аленкой. Влететь к ней с криками и обвинениями было верхом неблагодарности, особенно учитывая, что она ввязалась в эту авантюру с Бабой Ягой исключительно чтобы мне помочью.