— Не любой, — Илиран опустил голову. — Я должен признаться… когда ты вернулся, я мечтал, чтобы ты поскорее уехал.

— Я заслужил это, — Анмир попытался приподняться, но я мягко, но решительно удержала его за плечо.

— Тебе нельзя двигаться, — сказала я. — Лекарь предупредил, что любое резкое движение может открыть рану.

В моём прикосновении, в голосе, во взгляде звучало что-то новое — забота без злости, нежность без горечи. Анмир лежал и смотрел на меня так, словно видел чудо. И может быть, так оно и было — чудо прощения, которое рождается не из слабости, а из силы. Силы, которую я наконец-то в себе обрела.

В полдень во двор с грохотом копыт въехал Бертран на своём вороном жеребце.

— Какой неожиданный визит, — сказала я, отмечая его взволнованный вид.

— Я слышал о нападении, — Бертран спешился и оглядел следы недавней битвы во дворе: сломанные ветки, вытоптанную траву, тёмные пятна на камнях. — Все говорят только об этом.

— Новости быстро распространяются, — вздохнула я. — Прошу, проходите в дом.

В гостиной Бертран заметно нервничал, теребя шляпу в руках и избегая моего взгляда.

— Говорят, ваш бывший муж серьёзно ранен, — наконец произнёс он.

— Да, — кивнула я. — Анмир заслонил Илирана от удара кинжалом. Едва выжил.

— Это… неожиданно, — Бертран нахмурился. — Не похоже на Анмира, которого я знал.

— Люди меняются, Бертран. Иногда радикально, — в моём голосе звучала уверенность, которой я сама удивилась.

— И я слышал… — он помолчал, подбирая слова, — там были наёмники, которые помогали вам?

— Да, — осторожно ответила я. — Их привела девушка. Очень храбрая.

Бертран побледнел, и я поняла, что он уже догадывается о правде.

— Какая девушка? — спросил он хрипло.

— Я не знаю её имени, — солгала я без тени смущения.

Некоторые тайны стоят маленькой лжи.

В этот момент в гостиную вошёл Илиран. Увидев Бертрана, он заметно напрягся:

— Господин Бертран? Чему обязаны визиту?

— Я пришёл поговорить с тобой, — торговец выглядел необычно мирным.

Повисла тяжёлая пауза.

Бертран смотрел на моего сына долгим изучающим взглядом.

— Я видел, как моя дочь вернулась на рассвете после нападения, — наконец сказал он прямо.

Илиран побледнел:

— Я… могу объяснить…

— Не нужно, — Бертран поднял руку. — Она сама всё рассказала. Сказала, что нарушила моё указание, но не могла поступить иначе.

— Господин Бертран, клянусь, это была моя идея! — неожиданно прозвучал голос Анмира.

Мы все обернулись — в дверях стоял мой бывший муж, бледный как полотно, опираясь на дверной косяк.

— Анмир! Тебе нельзя вставать! — я бросилась к нему, подхватывая под руку.

— Это я попросил Эйлани о помощи, — говорил он с трудом, тяжело дыша. — Илиран ничего не знал.

Бертран долго молча смотрел на раненого человека, который едва держался на ногах, но всё же пришёл защищать своего сына. Потом, к моему полному изумлению, торговец поклонился.

— Я пришёл поблагодарить вас, — сказал он.

— Меня? — Анмир был удивлён не меньше нашего.

— За то, что защитили свою семью. И… за то, что воспитали сына, который достоин моей дочери.

Мы с Илираном обменялись изумлёнными взглядами. Что происходит?

Бертран повернулся к моему сыну:

— Испытание окончено досрочно. Ты можешь видеться с Эйлани. С моего благословения.

— Но… почему? — Илиран не верил своим ушам.

— Потому что настоящая любовь проявляется в поступках, а не в словах, — Бертран посмотрел на Анмира. — Этому меня научил твой отец, хотя он об этом не подозревал.

Анмир покачнулся, и я крепче обхватила его за талию.

— Мне нужно лечь, — прошептал он.

— Конечно, — я помогла ему повернуться к двери. — Сейчас же.

— Подождите, — остановил нас Бертран. — Я хочу сказать ещё кое-что.

Он подошёл ближе, и я увидела в его глазах что-то новое — уважение.

— Когда я узнал, что Эйлани участвовала в сражении, я был в ярости. Потом я выслушал её рассказ. О том, как она сражалась рядом с Илираном. О том, как ваш муж принял удар, предназначенный сыну. И понял — я ошибся в своей оценке вашей семьи.

— Мы все делаем ошибки, — тихо сказал Анмир.

— Да. Но не все находят в себе силы их исправить, — Бертран снова поклонился. — Добро пожаловать в нашу семью, Илиран.

Мой сын стоял как громом поражённый, а я чувствовала, как слёзы подступают к глазам. Счастье детей — разве есть что-то важнее?

— А теперь извините, — сказала я, — но мне действительно нужно уложить этого упрямца в постель, пока он не упал.

— Конечно, — Бертран улыбнулся.

Когда мы с трудом добрались до спальни и я уложила Анмира в кровать, он взял мою руку.

— Спасибо, — прошептал он.

— За что?

— За то, что не выдала Эйлани. За то, что поддержала меня. За то, что… ты всё ещё здесь.

Я посмотрела на него — бледного, измученного. Совсем не того, кто был со мной четверть века. Совсем не недосягаемую звезду, а абсолютно нормального человека. Со своими особенностями, конечно.

— Я здесь не для тебя, — сказала я мягко. — Я здесь для себя. Чтобы понять, кем ты стал.

— И что ты видишь?

— Человека, который учится быть отцом. Это… хорошее начало.

За окном раздались голоса — Илиран рассказывал кому-то из слуг радостную новость. Скоро