Кивнула.

Мы продолжили двигаться.

Мир сузился до нас двоих.

Музыки. Тепла между нашими телами. Прикосновений, что становились увереннее с каждой секундой.

Его рука скользнула ниже на талии. Пальцы коснулись спины через разрез в платье — обнажённой кожи.

Я вздрогнула от прикосновения.

Сердце билось так быстро, что казалось, вырвется из груди.

Он наклонился ниже — губы почти коснулись моего виска.

— Ты прекрасна, — прошептал он так тихо, что только я слышала. — Сегодня. Всегда. Но сегодня… я не могу оторвать взгляд. Не могу думать ни о чём, кроме…

Он осёкся.

— Кроме чего? — прошептала я.

— Кроме того, как сильно я хочу тебя, — признание вырвалось сырым, ободранным. — Несмотря на ложь. Несмотря на узы. Несмотря на всё. Я хочу тебя так сильно, что это пугает.

Рука на спине сжалась, пальцы впились в кожу.

— И я не знаю, что с этим делать.

Песня закончилась.

Музыка смолкла на секунду — пауза между мелодиями.

Толпа выдохнула, зааплодировала.

Орион отстранился чуть, оглядывая площадь.

— Вейлан, — пробормотал он. — Где…

Взгляд нашёл их на противоположном краю площади.

Две фигуры — серебряные волосы и огненно-рыжие — скользили между домами.

Взявшись за руки.

Уходили.

Орион напрягся, шагнул в ту сторону.

— Вейлан…

Я схватила его за руку — остановила.

— Подожди.

Он обернулся резко.

— Они уходят. Одни. Я должен…

— Дать ему время, — перебила я мягко. — Орион, это то, зачем мы здесь. Он взрослый. Бог. Справится.

Золотые глаза метнулись обратно к переулку, где исчезли фигуры.

Затем ко мне.

Через узы я почувствовала — сопротивление, потребность защищать, контролировать.

Но также понимание.

Плечи опустились медленно.

— Хорошо, — выдохнул он. — Но если к рассвету не вернётся…

— Найдём его, — пообещала я. — Вместе.

Он кивнул.

Посмотрел на площадь — на людей, что начали танцевать снова под новую мелодию.

Затем на меня.

Молчание повисло неловкое, тяжёлое.

Мы стояли посреди празднующей толпы — одни, но окружённые сотнями людей.

Музыка играла. Огни мерцали. Луны поднимались выше.

Но между нами было… пусто.

Неловкость накрыла волной.

Что теперь?

Вернуться в гостиницу? Ждать там?

Но это означало бы остаться вдвоём в маленькой комнате.

Наедине.

После того, что он прошептал во время танца.

Я хочу тебя.

Слова эхом звучали в голове.

— Астра, — голос Ориона прорвался сквозь мысли. — Нам стоит…

Он осёкся, глядя куда-то за моё плечо.

Я обернулась.

К нам приближался мужчина — пожилой, в богатой одежде, с кубком вина в руке.

Остановился, поклонился.

Что-то сказал на местном языке — обращаясь к Ориону.

Орион нахмурился — не понимая.

Мужчина повторил, указал на меня, затем на себя.

Сделал приглашающий жест рукой.

Приглашал танцевать.

Орион напрягся мгновенно.

— Нет, — голос был жёстким.

Мужчина моргнул, не понимая всеобщего языка.

Повторил жест настойчивее.

Протянул руку мне.

Орион шагнул между нами — резко, закрывая меня собой.

— Я сказал нет, — повторил он, и в голосе прорвалось рычание.

Мужчина отступил на шаг, поднял руки примирительно.

Пробормотал что-то, поклонился и ушёл быстро.

Орион не двинулся.

Стоял, загораживая меня, спина напряжена, руки сжаты в кулаки.

Дышал тяжело.

— Орион, — я коснулась его спины. — Всё хорошо. Он просто хотел…

— Знаю, чего он хотел, — он обернулся, и в золотых глазах пылал огонь. — Танцевать с тобой. Прикоснуться. Видеть тебя так, как…

Он не закончил.

Провёл рукой по лицу.

— Мне нужно… нам нужно уйти отсюда. Сейчас.

— Куда?

— В гостиницу. Или куда угодно. Просто… — он посмотрел на толпу, на мужчин, что оглядывались на меня, — подальше от них.

Он схватил мою руку — крепко, почти больно.

Потянул через толпу, к выходу с площади.

Я не сопротивлялась.

Позволила ему вести.

Мы шли быстро по узким улочкам, что становились темнее, тише с каждым поворотом.

Прочь от музыки, от огней, от людей.

Его рука держала мою крепко — пальцы сплетены, не отпуская.

Я чувствовала напряжение в каждом его движении.

Контроль, что трещал по швам.

Мы свернули в очередной переулок — тёмный, пустой.

Орион остановился резко.

Обернулся.

— Астра, — голос был хриплым, ободранным. — Мне нужно… нам нужно поговорить. О том, что я сказал. О том, что происходит между…

Он осёкся, глядя на моё лицо.

Шагнул ближе.

Рука поднялась, коснулась моей щеки — большой палец провёл по скуле, вниз к подбородку.

— Я не могу, — прошептал он. — Больше не могу притворяться, что это только узы. Что ты ничего не значишь. Что я не…

Слова застряли.

Я подалась вперёд — инстинктивно, не думая.

Встала на цыпочки.

И коснулась губами его губ.

Лёгкое прикосновение. Неуверенное.

Орион замер — полностью, абсолютно.

Секунда застыла.

Затем он сломался.

Рука скользнула на мой затылок, пальцы зарылись в волосы — крепко, до боли, дёргая голову назад.

Вторая обхватила талию, прижала к себе — жёстко, грубо, не оставляя пространства.

Он поцеловал меня в ответ — жадно, хищно, пожирающе.

Губы впились в мои, зубы прикусили нижнюю губу — резко, до металлического привкуса крови.

Язык ворвался внутрь — властно, не спрашивая разрешения, захватывая, требуя подчинения.

Я задохнулась, попыталась вдохнуть.

Он не дал — целовал так, словно хотел поглотить меня целиком.

Стон вырвался — высокий, отчаянный.

Это разозлило его ещё сильнее.

Он развернул меня резко, прижал лицом к стене переулка.

Холодный камень под щекой — шершавый, жёсткий, что царапал кожу.

Его тело прижало сзади — горячее, твёрдое, тяжёлое, что раздавило, не давая пошевелиться.

— Орион… — задохнулась я.

— Тихо, — прорычал он у самого уха, и голос был звериным, первобытным. — Ты сама этого хотела. Сама начала. Теперь получи.

Рука скользнула по моему бедру, нашла разрез в юбке.

Дёрнула ткань вверх — грубо, не церемонясь

Платье задралось до талии, обнажив ноги, бёдра, белье.

Он прижался плотнее — и я почувствовала его между ягодиц.

Твёрдый. Огромный. Пульсирующий даже сквозь ткань штанов.

Страх кольнул холодом, но жар внизу живота был сильнее.

— Орион, может… может стоит…

— Что? — он прикусил мочку уха, потянул зубами. — Остановиться? Пойти в гостиницу? Сделать это на мягкой постели, с нежностью и заботой?

Рука скользнула под край белья — грубо, пальцы коснулись меня там, где я была мокрой, пульсирующей.

Провёл по влажной плоти — один раз, жёстко.

Я вскрикнула, выгнулась.

— Ты хочешь нежности, Астра? — голос был насмешливым, злым. — Или хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь, в грязном переулке, прижатую к стене, как последнюю шлюху?

Слова были грубыми, унизительными.

Но жар между ног вспыхнул ярче от них.

— Я… — голос сорвался.

— Что "я"? — он толкнул два пальца внутрь без предупреждения — резко, глубоко.

Боль вспыхнула — острая, жгучая.

Я застонала, дёрнулась.