Они играют, чтобы ты проиграл.

Его кадык заметно дёргается. Я уже думаю, что он что-то скажет, но он лишь кивает вправо:

— Аудитории там.

Я даю последнюю затяжку леденцу и, подражая сцене с яблоком, зажимаю белый пал stick между пальцами, поднимаю — и отпускаю. Улыбаюсь, довольная, когда он тянется и ловит его.

Его серые глаза пронзают меня. Он открывает рот, чтобы что-то сказать.

Я отворачиваюсь:

— Увидимся, Господин Яблок.

Глава 3

Гранат

Аид предложил Персефоне фрукты, и она попробовала шесть зёрен граната. Девушка не знала, что этим навсегда обязала себя возвращаться в царство мёртвых на то же число месяцев каждый год.

— ХЕЙВЕН, на что ты уставилась?

Голос брата возвращает меня в реальность. Звуки, сперва приглушённые, снова обрушиваются в уши — шум йельской столовой на секунду выбивает меня из колеи.

— Смотрела… вокруг, — наконец отвечаю и торопливо отпиваю апельсиновый сок.

Столовая Йеля великолепна. Вдоль левой стены прямоугольного зала тянется длинная линия раздачи. Всё остальное пространство занято круглыми деревянными столами и металлическими стульями. Стены — белый бетон, кроме противоположной той, где еда и кассы: справа весь фасад из стекла. Панорамные окна заливают зал светом и открывают вид на сад колледжа.

Ньют щурится:

— Не верю.

Джек рядом со мной, устроившись с ногами на стуле, кивает:

— Я тоже.

Лиам говорит с набитым печёным картофелем ртом:

— А я верю. Тебе нравится, Хейвен? Здесь очень светло, правда?

Я натягиваю вежливую улыбку. Лиам странный. Уже два дня таскается за мной по кампусу, показывает, где аудитории и туалеты. Я узнала, что он тоже учится на юрфаке, и на секунду даже подумала сменить направление. Не из-за злости, клянусь, но если он ещё раз подкараулит меня у выхода с лекции, я вполне могу впечатать его головой в стену.

Ньют уходит в какие-то разговоры, на которые я не обращаю внимания, и я позволяю себе снова перевести взгляд на стол Хайдеса.

Он сидит в центре зала. Стол рассчитан мест на восемь, но заняты всего три, и никто больше не решается подсесть. С ним Аполлон и Гермес. Смотреть на них вместе — сразу понимаешь, какие они разные. Гермес с тенями на глазах и в ярко-розовых клёшах, из-под которых торчат лакированные чёрные ботинки. Аполлон с каштановыми волосами, собранными в растрёпанный хвост, и в голубой рубашке с птичьим принтом. Хайдес — в чёрной атласной рубашке.

Я барабаню пальцами по столешнице, раздражение нарастает с каждой секундой. Почему он не смотрит на меня? Я знаю, что он чувствует мой взгляд, и всё же не поворачивается. Так же ведь не должно быть.

Смотри на меня, смотри на меня, смотри, смотри…

— Так, — резко хлопает ладонями по столу Ньют. — Вы же рассказали ей про игры?

Джек опускает голову:

— Нет.

Лиам, прожёвывая, запивает кока-колой:

— Да.

Я вместе с Джек сверлю его взглядом.

— Лиам! — одёргиваю я.

— Ой. Простите. Это ведь секрет. — Он кладёт руку на плечо Ньюта. — Нет-нет, конечно, не рассказывал.

Ньют стряхивает его ладонь и поворачивается ко мне со своей вечной «старшобратской» важностью:

— Хейвен.

— Ньют, — передразниваю я. — Они мне рассказали только про игры и приглашения. Всё. Не то чтобы я собиралась встать и выплеснуть сок в лицо Аполлону, чтобы он меня выбрал.

Хотя мысль такая была.

Он её читает и выхватывает у меня бутылку.

— Может, устроим свой вечер? Сыграем, не знаю… в «Табу»? Или в «Риск»? Так мы удержим твою лудоманию под контролем.

Джек вздыхает театрально:

— Ньют, прекрати. Даже если она хочет попасть на их игры, это не твои дела. Если настолько дурочка, что жаждет унижения от пяти павлинов, которые будто рекламируют яблоки, — её проблемы.

Её короткий монолог оставляет нас без слов.

Джек смотрит на меня и усмехается, но выражение остаётся безжизненным:

— Без обид, Хейвен. Ты мне нравишься.

— Спасибо, — бормочу я, и звучит это больше как вопрос.

Я читаю на лице Ньюта, как его задели слова подруги. И тут случается странное: он откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди.

— Ладно. Дело твоё, Хейвен. Но в эту пятницу я поведу тебя на вечер открытия. Там сама увидишь, кто они такие.

У меня тут же навостряются уши.

— Вечер открытия?

Лиам доедает картошку и запивает кока-колой, когда поднимает руку:

— Конечно, вечер открытия! Совсем забыли тебе сказать! — Он делает паузу, чтобы отрыгнуть. — Игры не начинаются сразу. Сначала всегда бывает вечер открытия.

Я таращусь на него.

— Прекрасно, Лиам. Только вот ты мне ничего не сказал.

Джек машет рукой, словно говоря мне отстать:

— Это вечеринка, куда могут прийти все, в отличие от настоящих игр. Играют, конечно, тоже, но в обычные штуки, не то, что у них на официальных вечерах. Проводят её в своих комнатах в общаге. Обычно там ещё и еда, и выпивка.

Я перевожу взгляд на Ньюта:

— А зачем ты хочешь меня туда притащить?

— Чтобы ты сразу поняла: лучше с ними дел не иметь.

Лиам наклоняется ко мне, протягивает руку:

— Хейвен, ты будешь доедать картошку? А то я всё ещё голодный.

Я молча сдвигаю к нему тарелку. Снова бросаю взгляд на трёх братьев — они сидят за своим столом, разговаривают и едят, как все остальные.

— Джей-Джей, может, кино посмотрим после пар? Я скачал один фильм, тебе понравится, — говорит Ньют, перетягивая моё внимание обратно.

Джек пожимает плечами, будто пытаясь изобразить безразличие:

— Почему бы и нет.

Лицо брата озаряет глупо-счастливая улыбка. И я задаюсь вопросом: неужели только я, за три дня, поняла, что он в неё влюблён? Лиам же, например, до сих пор не заметил, что у меня на тарелке были вовсе не картошка, а цветная капуста.

— Пойду возьму фрукты, — объявляю я, вставая. Ответов не жду и иду к раздаче, отступая чуть в сторону от очереди из пяти студентов, чтобы рассмотреть витрину.

Красные яблоки, зелёные яблоки, жёлтые яблоки. Прекрасно.

Никогда особо не любила их.

И вот я в очереди, жду, когда вдруг рядом со мной появляется кто-то выше меня ростом. Бросаю взгляд боком — Аполлон, узнаю по длинным каштановым волосам, но понять, чего он хочет, не могу. Он кашляет, привлекая внимание.

Я смотрю на него. Он скользит по мне взглядом — и снова отворачивается. Потом опять ко мне. Я устаю от этой игры и решаю сделать вид, что его здесь нет.

Палец стучит по моему плечу.

— Привет, — говорит он.

Я не удерживаюсь от смешка. Вот этот — один из