— Читать умеешь? — спросила она, пристально глядя на меня.

Я быстро кивнула, едва сдерживая нетерпение.

— Вот же, совсем забыла! — её голос дрожал от волнения. — Эта книга… её написала первая иномирянка. Та, что пришла с хрустальными цветами, как и ты. Бабушка говорила, что в ней есть ответы, но никто в деревне так и не смог её до конца понять.

— Книга, написанная первой⁈ — закричала я, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди от восторга. — Это же… это не просто книга, это бриллиант! Спасибо вам, огромное спасибо!

Она протянула мне книгу, и в момент, когда мои пальцы коснулись страниц, по руке пробежала странная искра. Обложка была тёплой, живой, будто книга дремала все эти годы и только сейчас проснулась. Буквы на ней то появлялись, то исчезали, словно написанные невидимыми чернилами. Я прижала драгоценный том к груди, чувствуя, как он будто отвечает лёгким пульсом.

— И ещё…— женщина полезла в карман передника и достала пару потрёпанных фолиантов. — Про магию. И историю нашего мира. Может, пригодятся.

— Как же здорово! Я без ума от книг, — звонкий смех вырвался сам собой, а внутри всё трепетало от радости. — В детстве буквально жила среди библиотечных стеллажей.

Наконец-то у меня в руках было нечто большее, чем просто удача. Ключ. Возможно, даже к разгадке моего собственного появления здесь.

Глава 9

Первая попаданка

Книга, принадлежавшая первой попаданке, выглядела старой. Кожаная обложка потрескалась от времени, страницы были тонкими, почти прозрачными, а по углам уже поселились крошечные следы времени — пожелтевшие пятна, трещинки, и едва уловимый запах древности, впитавший в себя отголоски чужих судеб.

Когда я сказала Марте, что умею читать, во мне ещё теплился наивный оптимизм — не потому, что я была уверена, а потому, что очень хотелось верить, что хоть что-то здесь будет знакомым. Но потом, оставшись одна с книгой, меня охватил страх. А если их письменность — совсем другая? Мы понимали друг друга в разговоре, но письмо… Оно могло оказаться чем угодно: древними рунами, магическими символами, языком, забытым даже в этом мире.

Это беспокойство росло во мне, пока я не открыла книгу. И тогда… меня будто окатило холодной волной. Строки, вытянутые в изящные символы, ничуть не напоминали привычный мне алфавит. Их узоры сплетались в замысловатые формы, как причудливый орнамент на старинных артефактах. Я даже сначала подумала, что это вовсе не язык, а какие-то ритуальные знаки. Но стоило глазам задержаться на первой строчке, как случилось невероятное.

Я могла читать.

Слова обретали смысл, словно были мне всегда знакомы. Я не просто узнавала буквы — я понимала каждую фразу, каждую интонацию. Но чем дальше я читала, тем сильнее в висках нарастала глухая пульсация, будто что-то тяжёлое пробивалось вглубь, пробуждалось, разламывая старые замки.

— Может, не стоит торопиться? — прошептал внутренний голос, но любопытство оказалось сильнее.

Я прочла ещё несколько страниц, прежде чем боль стала невыносимой. Пришлось оторваться, откинуться на спинку стула и закрыть глаза. В голове звенело, а на ладонях выступил холодный пот.

— Надо подышать воздухом…

Мне нужно было выбраться — ощутить ветер на лице, услышать шелест листьев вместо этого звона в ушах. Я потянулась к двери, представляя, как ступни утонут в мягкой траве, а вокруг разольется сладкий запах вечерних цветов…

Едва я вышла, как в коридоре появилась знахарка.

— Хочешь прогуляться? — ее голос звучал тихо, но твердо. Она подошла ближе, и в ее обычно теплых глазах мелькнула осторожность. — Чтобы ты знала, местным я сказала, что ты моя родственница, потерявшая память. А с цветами… просто случайность.

Она наклонилась ближе, и от нее потянуло запахом сушеных трав и чего-то древнего, загадочного.

— Никому не говори, что ты попаданка. Наш мир кажется добрым, но за красивой оберткой часто скрывается опасность. А за чем-то редким — вроде тебя — охотятся с особым рвением.

От этих слов по спине пробежал холодок. Я осознала, насколько беззащитной была здесь. Чужая. Незнакомая. Желанная добыча для кого-то, о ком я даже не подозревала.

— Это для твоей же безопасности, — добавила она мягче, и в голосе снова появилась теплота, которая согревала меня все это время.

Сердце сжалось. Как же мне повезло с ней.

— Спасибо, — прошептала я, невольно улыбаясь. — Я даже не знаю, скольким уже вам обязана…

Марта лишь улыбнулась — той тёплой, но немного грустной улыбкой, которая, казалось, говорила: «Я знаю больше, чем могу сказать».

— Иди, иди, — она отмахнулась и повернулась к очагу. — Ужин сам себя не приготовит.

Я хотела предложить помощь, по привычке, но сдержалась. Уже знала: откажет. А то и наругает за попытку лезть в её дела.

Вечером деревня казалась ещё прекраснее, чем утром. Солнце клонилось к закату, и его последние лучи мягко скользили по кронам деревьев, окрашивая листья в янтарно-золотые тона. Воздух был наполнен ароматами луговых цветов и влажной земли после недавнего дождя — свежий, живой, с лёгкой пряной ноткой волшебства, как будто сама природа здесь дышала иначе.

Зелень разрасталась вольно, без оглядки на симметрию или порядок. Цветы склонялись к дорожке, будто приветствуя меня — не строгими клумбами, как в моём мире, а живыми пятнами цвета, разбросанными по склонам и вдоль тропинок, как мазки кисти взволнованного художника. Здесь никто не стриг кусты по линейке, и в этой дикости было что-то чарующе правильное. Свободные растения были красивы именно своей свободой — как будто сама магия позволила им быть такими, какими им суждено было быть от природы. Я поймала себя на мысли, что впервые за долгое время чувствую себя спокойно.

В моём родном городе всё было аккуратно и выверено: деревья в ряд, клумбы по проекту, ни один лепесток не смеет расти не там, где ему велено. Красиво — да. Но как-то… мёртво. Как будто за всем этим идеальным ландшафтом пряталась тишина, отсутствие души. Здесь же — каждое дерево дышало, каждое растение звенело жизнью, пусть и тихо, на своей волне.

Пока я шла по каменистой тропинке, мимо проходили деревенские. Они кивали, приветствуя, кто-то даже улыбался. Их взгляды были доброжелательны, но в них сквозила тонкая, почти неуловимая жалость.

«Бедняжка, потеряла память…» — вероятно, думали они. Однако, мне не было дела до их сочувствия. Я снова мысленно вернулась к книге.

Из тех нескольких страниц я узнала о