«Не мешай!» — властно велела Найиль, и пришлось подчиниться. Кулаки Маркуса сжались от бессилия изменить происходящее. А тем временем отец, понявший, что его минуты уже сочтены, пошёл в ва-банк.

— Второй раз я тебе не позволю унизить меня! — процедил сквозь зубы Семерик и, явно из последних сил направил окровавленную руку к тьме, зиявшей в глубине Врат.

Тёмный поток вырвался к нему, а затем внезапно перекинулся на потерявшего бдительность уже собравшегося праздновать очередную победу Нэриэла. В долю секунды окружив обоих противников, тот, словно огромный питон, поглотил обоих, а затем рванул обратно. Поняв, что Врата вот-вот закроются, Маркус всё-таки не удержался и бросился вслед.

«Безрассудный мальчишка!» — услышал он напоследок недовольный окрик матери.

Оказавшись на той стороне, Маркус спешно запечатал Врата. Матери и прочим «зевакам» тут нечего было делать. Но, обернувшись, его сердце дрогнуло, а в глазах предательски защипало.

Врата перенесли их к порогу дома, ставшего для его семьи убежищем. Среди выжженных алых песков и тёмных похожих на почерневшие скелеты ящеров скал примостившаяся у напоминающего острый клык камня скромная хижина казалась хлипким и ненадёжным жилищем, едва ли пригодным для существования. Однако то была наведённая Иллюзия, чтобы не привлекать лишнего внимание у алчных жителей тёмной стороны, готовых напасть ради наживы. Впрочем, сегодня внимания им было никак не избежать. Свежий запах крови мгновенно привлёк охочих до падали тварей. Маркус заметил устроившихся на небольшом выступе камня тройку грифов, чьи хищные взгляды вперились в завалившегося на живот и лежащего без движения Нэриэла. Вот только не их одних привлекла кровь: в тени дома уже ожидала своего часа небольшая стайка шакалов. Их глаза предвкушающе блестели. Вот только судьба Нэриэла волновала Маркуса куда меньше жизни отца. Стремительно уходящее за горизонт солнце утопило в зловещем кровавом отсвете всю долину. Из-за алых бликов Маркус не сразу заметил, насколько бледен Семерик. Отец сидел, завалившись на стену, и тихо стонал. Его глаза были закрыты, а тело больше напоминало ватный тюфяк, небрежно сброшенный на землю — такое же безвольное и неповоротливое. Под ним уже успела образоваться приличного размера лужа крови, цвет которой заставил сердце Маркус заколотить набатом. Чёрная, словно смола, она сочилась из-под сомкнутых на животе пальцев. Маркус кинулся к отцу, мысленно перебирая в голове тысячи целительных и замедляющих проклятья заклинаний. Но стоило ему опуститься перед Семериком, как все они тут же испарились из его сознания.

— Слишком поздно, — прозвучал над головой печальный женский голос.

Маркус невольно поднял голову, чтобы увидеть говорящую. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что хрупкая, болезненная на вид брюнетка беззвучно появившаяся на пороге его младшая сестра. В последний раз, когда она виделись, та была ещё совсем ребёнком, теперь же перед ним предстала уже девушка.

— Но… мы должна попытаться! — Маркус не мог позволить себе сдаться и тут же повернулся к отцу. Он торопливо коснулся его пальцев. Отравленная кровь пульсировала под быстро холодеющими руками, и вместе с ней из тела выходила жизнь. Маркус в отчаянии попытался поделиться с отцом частью своих сил, но тот резко оттолкнул их.

— Оставь… — едва слышно прохрипел он. Его веки нервно дёрнулись, но так и не смогли приоткрыться. — «Меня не спасти…» — перешёл он на мысленную речь.

— Я не могу тебя оставить! — чувствуя, как подступает предательский ком к горлу, воскликнул Маркус.

«Но ты должен… — возразил Семерик, и в его слабеющей речи на миг появились знакомые саркастичные нотки: — Поверь, это достойная смерть. В конце концов, я смог за себя отомстить!»

— Отомстить? Ты что же… убил его?.. — Слова сами вырвались у Маркуса. До сего момента он настоятельно отгонял от себя все мысли о судьбе Нэриэла, однако конвульсивно дрогнувшие уголки губ отца не оставили сомнений.

— Бедняга, — презрительно фыркнула сестра. — Быть поверженным собственным оружием так глупо!

Маркус нахмурился и бросил быстрый взгляд на лежавшее неподалёку тело. Чёрная кровь окружила голову Нэриэла, словно проклятый нимб. Прищурившись, Маркус не сразу заметил блеск ручки кинжала, вонзённого в ярёмную впадину. Удар отца был невероятно точен: перерезанная сонная артерия не оставляла Нэриэлу ни единого шанса не выживание. Чёрный вихрь послужил отвлекающим манёвром, позволившим совершить финальный бросок, тогда как смерть наступила сразу же после того, как Врата сработали. Маркус невольно сжал пальцы, впервые ощущая себя раздавленным и бессильным что-либо изменить. Разве мог он предполагать, что эта Долгая ночь закончиться такой трагедией? Что за нелепая случайность!

«Случайность? — вновь прошелестел в сознании слабеющий голос отца. — Едва ли это так! Всё было предрешено с тех пор, как на пороге этого дома появилась Найиль…»

«Матушка? Что ты хочешь этим сказать?» — Маркус с трудом пытался не выдать своих чувств, хотя его разрывало от горя. Ему не хотелось омрачать последние минуты жизни отца. Но тело пронизывала предательская дрожь, а в глазах жгло так, словно в них прыснули кислоту.

«Берегись её… Она… безумна…» — едва слышно прозвучали прощальные слова, завершившиеся последним судорожным вдохом. А потом наступила полная тишина. На краткий миг Маркусу показалось, что всё вокруг замерло и застыло, но то было лишь его оцепенением.

— Занеси тело в дом, — нарушила его скорбь просьба сестры. — Не стоит отдавать его на растерзание.

Маркус невольно дёрнулся и бросил быстрый взгляд на Нэриэла. Потерявшие терпение грифы принялись нервно нарезать круги в воздухе.

— Тогда начну с него… — Поднявшись, он собрался уже убрать и его тело, но был остановлен:

— Найиль сказала бросить всех, — отрезала сестра. — Но я решила её немного ослушаться.

— Матушка велела отдать отца тварям? — с недоумением переспросил Маркус.

— Любимому сыночку не показывают истинного лица, — язвительно фыркнула сестра. — Но поверь нам с отцом, Найиль очень опасна!

Время было не для споров, потому Маркус молча подхватил тело отца и занёс его в дом. И стоило ему только переступить порог дома, как в небе раздался победоносный клич грифа, сменившийся радостным стрекотом и истошным воем гиен. Тошнота мгновенно подступила к горлу Маркуса: ему никак не удавалось отвлечься от жутких мыслей и образов,