— Ну, вот и все. Готово. Принимайте работу, — через несколько часов торжественно провозгласил мастер Жако и горделиво подбоченился. — Шедевр. Просто шедевр. Без ложной скромности…

Я смотрела в зеркало и не узнавала себя. Оттуда глядела незнакомка в прекрасном… нет, совершенно невероятном платье, с изысканной, безупречно уложенной прической. Не тяжелой и вычурной, не экстравагантно-замысловатой, несмотря на обоснованные опасения, возникшие после встречи с синеволосым господином парикмахером, а невероятно легкой, даже нежной. Очень ей идущей.

Глаза блестели, на щеках алел румянец, и только декольте, на мой взгляд, казалось чуть низковато. Но Нора заверила, что более скромные фасоны считаются почти неприличными.

— Леди, вы прекрасны! — восторженно пропел мастер Жако.

Теперь я понимала, почему Пэррота считали едва ли не волшебником. Пусть его дар к бытовой магии был невелик, но как же виртуозно этот человек им владел!

— Спасибо, — искренне поблагодарила я и тут же услышала за спиной:

— Вижу, вы уже закончили…

Не стоило даже оглядываться, чтобы понять, кто стоит сейчас в дверях, но я все же обернулась.

Да, я не выбрала блеск бриллиантов и сияние изумрудов, но мне нравилась та нежная прелесть, что неуловимой лавандовой дымкой окутывала мой новый образ, позволяя даже в роскошном наряде оставаться собой — простой девушкой Зои Льевр с окраины Тирама. Я этого абсолютно не стеснялась и спокойно выдержала прямой, оценивающий взгляд вошедшей в комнату вдовствующей герцогини.

За те несколько часов, что мы не виделись, леди Айна заметно посвежела, даже помолодела и обзавелась сложной, но очень элегантной, подходящей ей по возрасту и статусу прической. Не знаю, кто был ее «стилистом», но своим искусством он владел не хуже мастера Пэррота.

В руках бабушка Айрэна держала шкатулку, но продолжать разговор не торопилась, внимательно изучая невесту внука.

— Что ж, — нарушила она наконец молчание. — Признаться, на такой результат я не надеялась, но вам, дорогой Жако, вновь удалось удивить меня. Несмотря на сомнения и опасения, вы вновь доказали, что способны заставить сиять любую даму.

— Благодарю! Ваша похвала — бальзам на душу скромного слуги. — пылко заверил стилист. — Избранница лорда Волфа — настоящий бриллиант, которому просто была необходима легкая огранка. Смею заметить, интуиция и чувство стиля леди Зои безупречны. Видимо, передались ей от уважаемой госпожи Фионы…

При упоминании имени бабушки лицо герцогини мгновенно заледенело.

— Довольно, — обронила она. — Секретарь выдаст вознаграждение. А сейчас я хочу побеседовать с Зои.

— Да, ваша светлость…

Нора и Жако, поклонившись, поспешно покинули комнату. Айна дождалась, пока за ними закроется дверь, раскрыла шкатулку, и я снова замерла, потрясенная. В который раз за сегодняшний день!

На темном бархате лежало самое изумительное колье в мире. Конечно, я вряд ли могла похвастаться тем, что видела много ювелирных украшений, но эта вещь… Ее, как и платье, словно специально для меня создали.

Яркие аметисты чередовались с крошечными идеальными жемчужинками, образуя затейливый, ажурно-кружевной узор. Колье дополняли изящные серьги, повторяющие тот же рисунок. Кроме того, в комплект входили двенадцать шпилек для прически, головки которых украшали крошечные аметистовые бабочки настолько тонкой огранки, что казались живыми. Малейшее дуновение ветерка — и они, взмахнув прозрачными, трепещущими, крыльями, взлетят.

— Как красиво…

Я запнулась, не в силах подобрать слова.

— Сегодня утром, перед тем, как отправиться в городскую резиденцию Волфов, я посетила родовую сокровищницу и взяла с собой два набора украшений: фамильные изумруды и фамильные бриллианты. Для дворца и то, и другое — беспроигрышный вариант. Увы, оба привезенных комплекта не подошли к выбранному тобой платью. Кто же знал, что невеста внука предпочтет «оригинальный» лавандовый оттенок, который больше подходит для домашних туалетов? — хмыкнула герцогиня. — Честно говоря, сначала я была в замешательстве, а потом вдруг вспомнила об этом гарнитуре. Его мне подарил супруг в первый год после свадьбы, когда еще… не до конца изучил мои вкусы. Аметист — не мой камень, к тому же не очень ценный. Набор даже в сокровищницу не сдали, он так и лежал среди моих повседневных украшений, забытый и невостребованный, что оказалось очень кстати. Я тут же отправила за ним камеристку, и несколько минут назад аметисты наконец доставили... Присядь, Зои. Я помогу тебе их надеть…

Я опустилась на мягкий пуф перед большим зеркалом. Леди Айна поставила шкатулку на туалетный столик, взяла первую шпильку, но прежде чем рука герцогини коснулась моей прически, бабушка внезапно перехватила ее запястье.

— Хочу предупредить, Ай, — тихо, чеканя каждое слово… каждый звук, произнесла она. — Если с моей внучкой хоть что-то случится, не будет тебе и твоему внуку покоя ни на этом свете, ни на любом другом. Не будь я Фиона Квирел!

Лицо герцогини побелело, губы сжались в тонкую линию.

— Ты вечно подозреваешь меня в самых страшных грехах, да, Фи? — так же негромко поинтересовалась она.

— Разве у меня для этого нет повода?

— Повод? Его всегда можно найти, особенно, если очень хочется…

Некоторое время дамы молча сверлили друг друга взглядами, а потом леди Айна выдохнула. Как-то устало, почти печально.

— Ты опоздала со своими угрозами, Фи. Мой внук потерял покой с тех самых пор, как в его жизнь вошла Зои. Да, я бы желала видеть рядом с ним более утонченную особу, но решать не нам… Обещаю, я глаз не спущу с девочки.

Ба еще некоторое время смотрела на нее, будто решала для себя что-то, затем коротко кивнула и отвернулась…

Больше леди Айне никто не мешал, и вскоре серьги, колье, шпильки заняли свои места, завершая образ, над которым так тщательно поработал мастер Жако.

— Фанрис всегда знал, что подарить женщине… — сдавленно прошептала герцогиня, легко касаясь каждой бабочки искрой своей магии, чтобы понадежнее закрепить их на волосах. — Ты прекрасна, девочка. Двор наполнен завистью, злословием, интригами. Чистой душе там неуютно и непросто. Будь стойкой и помни, все злопыхатели не стоят и мизинца избранницы герцога Волфа. А еще учти…

Она склонилась к моему уху.

— Не все бабочки так безобидны, как кажутся. Некоторые из них способны жалить. Причем очень больно.

А я… Я внезапно вспомнила тонкие, отточенно-острые булавки, на которых держались трепещущие в моей прическе маленькие «летуньи» и невольно поежилась.

— Теперь…