Начало территории пауков, как и начало Гиблого леса, сложно было с чем-то спутать.

Первые следы жизнедеятельности пауков встретили его белым ковром, опутывающим лежащие на земле ветви и стелющиеся корни деревьев. Липкие нити связывали и близстоящие деревья, готовясь принять в свои объятия зазевавшуюся жертву. Чонсок прорубал себе дорогу мечом, благополучно минуя неприятный участок леса.

Но то, что он первоначально принял за царство паукообразных монстров, было лишь прелюдией. Настоящий дом темных существ показался спустя несколько часов и смотрел на него сверху густой паутиной, закрывающей собой мрачное небо. По мере продвижения всё чаще стали попадаться высохшие тела, человеческие тоже были, но чаще останки имели всё же неопознанное им строение. Некоторые тела так и остались висеть на ветвях в своем белом, смертельном коконе.

Ощущение опасности снова взбодрило его, заставляя отчетливее улавливать мельчайшие звуки, добавляя глазам резкости. Он осторожно продвигался вперед, часто ворочая головой. Несколько раз ему попадались места сражений. Земля была словно выжжена, а обуглившиеся тела крупных тварей, лишь отдалённо напоминающих то ли пауков, то ли скорпионов лежали на земле. Их даже не ели черви, если такие вообще водились на этой земле. Ещё часть зарубленных, истекших черной кровью, чудищ он обнаружил через несколько часов хода. Здесь кто-то проходил не так давно — это обнадеживало. Значит, он на верном пути и идет насквозь, а не вдоль.

Ориентиров Лайя оставила здесь не так много, оно и понятно, смысла особо не было: всё поросло бы паутиной, — но Чонсок старательно осматривал местность, ища признаки, что он на верном пути. Указания ведьмы насчет непосредственной встречи с пауками, не радовали конкретикой. Один-два паука — можно рискнуть дать бой. Если больше, то не стоит. Слабое место — живот. Конечности можно отрубить. Как-то суховато и не оптимистично. Но кто-то же убивал этих тварей ранее, значит, и у него тоже выйдет. Хотя он надеялся, что эти знания ему не пригодятся. Везло же ему раньше…

Раздалось потрескивание, верхушки деревьев пришли в движение. Чонсок поднял голову. К нему, алчно пощелкивая челюстями, полз один из обитателей леса. Воин сначала приготовился дать бой, а потом увидел ещё несколько огромных тел, что спускались на нитях паутины, по размеру, скорее, походивших на толстые канаты.

Чонсок не стал долго раздумывать и побежал. Сначала он старался выбирать направление, но постоянно нарастающие звуки челюстей, звучавших практически за спиной, вселили в него дикий ужас. Желание выжить вытеснило здравый смысл. Деревья мелькали перед глазами, ветки царапали лицо и руки, а секундные промедления на то, чтобы разрубить мешающую продвижению паутину, грозились стать последними. Монстры не спешили нападать, словно зная, что одинокая жертва никуда не денется, ведь бежать долго не выйдет. Всё равно усталость возьмет своё. Всё равно нога однажды попадет в капкан кривых корней, что выбрались наружу. Всё равно когда-нибудь слой паутины не получится разрубить быстро… Всё равно…

Чонсок остановился, когда понял, что погони больше нет. Согнулся, стараясь отдышаться, а потом обернулся, осматриваясь. Паутины над головой больше не было. Территория пауков закончилась? Он выбрался? Но как? Лайя написала, что территория пауков будет сопровождать его весь второй день и часть третьего. Так где он?

Он достал карту. Участок с пауками с двух сторон был обозначен смертельной зоной. Он истерично засмеялся, а потом вспомнил все бранные слова из лексикона своего народа. Пауки — значит, это так, просто прогулка, а здесь смертельная зона. Он резко успокоился, понимая, что несмотря на кажущуюся заброшенность и пустынность этого места, опасность здесь присутствовала. Понять бы ещё какая. Итак, восточнее территория с мертвецами и болотом. На западе наршаад — не призрак и не монстр, нечто застрявшее где-то посередине. «Душа, сотканная из сожалений, злости и отчаяния», — так, поэтично, описала Лайя населявших на западе от территории пауков темных существ. И раз Чонсок не наблюдал болотистой местности, то выходит, что он у этих самых нар… Мысли оборвались, оставляя после себя только предостережение ведьмы: «Их нельзя убить. По крайней мере, я не знаю, у кого бы это получилось. Просто беги…»

Бесплотное существо, отдаленно напоминающее человека в черном плаще с капюшоном, скользило между деревьев, едва касаясь земли.

Когда пространство перед ним стало заполняться такими же существами, Чонсок решил, что несколько пауков, которые ждут его, это не такая уже большая и проблема.

Ему повезло, на границе паучьего царства его поджидал только один представитель. Остальные куда-то ушли. Чонсок спрятал ядовитое зелье в сумку и поставил её на землю, готовясь сразиться, стоял и ждал, пока существо спустится пониже.

Бой был ожесточенный. Лап у паука было так много, что воин не за всеми успевал следить, за что и поплатился уколами в плечо и руку. Брюхо монстр защищал рьяно, подобраться получилось, только когда паук потерял большую часть ног.

Когда чудовище испустило последний вздох, Чонсок дошел до ближайшего дерева и устало оперся на него. Руки и ноги дрожали, кровь пропитала рукав одежды и капала на землю. Он достал пузырек обезболивающего и выпил половину. Наспех перевязал рану, решив, что основательно осмотрит её уже в месте ночевки. Если доживет до неё.

Он слишком поздно вспомнил, что зелья Лайи имеют и снотворный эффект, особенно обезболивающие. Удерживать внимание и заставлять себя идти было невыносимо сложно. Усталость и бессонная ночь добавляли к общему сонливому состоянию безразличие. Чонсок слышал рокот паучьих челюстей где-то сверху, но не пугался больше. В голове лениво роились мысли из разряда: «Когда спустятся им полакомиться, тогда и будет бояться». Он давно потерял все ориентиры и просто шел наугад.

Деревья зашевелились, несколько висящих в коконе тел упало на землю. Чонсок обернулся в ту сторону, предвещая приближение врага. Сразу трое. Без шансов. Снова бежать в никуда и оставить за собой преследователей — тоже не вариант. Он достал склянку с ядом и зажал в руке, поджидая.

Возле него со свистом приземлилась лапа. Чонсок резко развернулся и едва успел отпрянуть. Мощная челюсть щелкнула на том месте, где у него секундой ранее была голова. Было не до тактики и атак, он просто маневрировал между пытающимися его пронзить лапами, ощущая себя словно на тренировочной площадке: там, где он учился, будучи юным, был похожий механизм беспорядочно мелькающих кольев, от которых надо было увернуться. Вот только получить удар от механизма не