— Да нормально все с ребрами, — попытался отмахнуться Бен, сделал глубокий вдох… правда, поморщился, но именно дышать ему ничего не мешало. — И даже тебе спокойнее. Я пока в ближайшие дни точно никуда влезть не смогу, просто не дойду. А через неделю у нас уже учеба.

— Вот и хорошо, — почти злорадно буркнула я. — Сиди! А то тебе оставшееся доломают.

На наши голоса к нам заглянул дежурный природник. Только не вчерашний, а другой. Осмотрел Бена, сказал, что все идет, как надо, можно садиться и даже очень осторожно вставать, но без резких движений и нагрузки. Если болит, то лучше подождать. Далеко не ходить, максимум до туалета или к окошку, воздухом подышать. В принципе, к вечеру можно уже перебираться к себе в комнату, но лучше завтра утром, потому что там лестницы, подниматься тяжело будет.

Бен покивал, пообещал, что торопиться не будет, потом я помогла ему сесть, поправила подушку. Сбегала, принесла завтрак, как раз время подошло. Да и себе принесла, чтобы поесть за компанию, мне в столовой отказывать не стали. Только чтоб не забыл посуду вернуть.

Но едва успели закончить, как к нам снова заглянул какой-то парень.

— Армандо! — крикнул он. — Ты Антонио Армандо? Тебя в деканат.

Вот тут у меня, честно сказать, оборвалось сердце. Потому что первой мыслью было, что кто-то донес. Вот тот же Хименес мог понять, что я девочка. Или еще кто. Да тут природников в медчасти полно.

Или дело в другом?

Но у меня уже руки трясутся.

— Иду, — пискнула я.

Встала…

— Я с тобой, — Бен решительно откинул одеяло, сел.

— С ума сошел? — не поверила я.

— Мне вставать разрешили. Так что нормально. Сейчас, оденусь, не в одних подштанниках же идти. Подожди минутку.

— Бен…

Я поняла, что сердце бешено колотится.

— Сейчас, — Бен поднялся на ноги. Я видела, как его шатнуло, но удержался.

* * *

Когда добрались до деканата, коленки у меня тряслись уже в полную силу, и темнело в глазах. И я даже не знаю, от чего больше. От того, что меня сейчас могут просто выставить вон, или от того, что Бен почти задыхаться начал, у него пошла носом кровь, но остановиться и отдохнуть он не соглашался.

Дошло до того, что на последних ступенях лестницы, когда Бен кашлял, опираясь обеими руками о стену, пытаясь хоть как-то стоять на ногах, я на него наорала.

— Чего ты добиваешься? Думаешь, если ты сдохнешь прямо на лестнице, захаркав там все кровью, это что-то изменит? Сядь и сиди! Какого хрена?! Ты идиот?! Думаешь, если красиво сдохнешь, от тебя будет больше пользы?

Сил не было на это смотреть.

На его виноватые глаза. Полуобморочные.

Я понимаю, тут дело даже не во мне лично, это просто характер. Упрямство. Если что-то делаешь, то делай до конца. Но так нельзя.

— Я… сейчас… — почти через силу попытался он.

Это невозможно.

Я повернулась к нему спиной.

— Отдышись, потом приходи, — бросила через плечо.

И пошла. Больше всего боялась, что он сейчас бросится догонять, и это добьет окончательно.

Судя по звукам за спиной, он таки сполз на пол и сел, отдыхая. Чуть дальше я быстро обернулась, чтобы убедиться, что Бен сидит, а не лежит там и не бьется в судорогах. Нет, сидит просто, обхватив голову руками. Ну, ничего тогда.

И пока не дошла до кабинета, я даже думать ни о чем другом не могла. И только у дверей…

— Армандо, вас ждут, — кивнул мне секретарь.

Вот тут меня накрыло снова. Скрутило в животе и потемнело в глазах.

Но отступать поздно.

Руки трясутся…

Когда щелкнула, открываясь, дверь, я думала, что упаду в обморок. Первые мгновения смотрела и даже не могла понять, кто здесь и что происходит. Несколько ударов сердца…

Декан Леоне за большим столом. Напротив — майор Торрес. Я когда его увидела — чуть коленки не подогнулись, но уже не от страха, а от облегчения. И наши вон — Эд и Лучо сидят. Лучо, увидев меня, даже заулыбался, махнул мне и кивнул на стул рядом.

И почти отпускает, такая легкость вдруг, что хочется смеяться.

— Армандо? — декан поднял на меня глаза. — Садитесь.

Я делаю шаг… Но тут топот у меня за спиной и какие-то крики. «Куда?» Это секретарь возмущается. И дверь, которую я почти закрыла, открывают снова. И там Бен. Бледный весь, только на щеках красные пятна, капли пота на лбу и висках. Он быстро обводит взглядом кабинет, делает шаг вперед и тут же заходится кашлем.

Декан мрачно и устало смотрит на это. Лучо смотрит чуть испуганно.

Когда Бен кашлять заканчивает, пытается отдышаться, вытереть выступившую на губах кровь…

— Мне сказали, вы ранены, Гарсиа, — сказал декан. — Не стоило торопиться. Но раз уж вы здесь, у меня к вам тоже разговор будет. Только сейчас найдите платок… а лучше, идите, умойтесь. Я пока расскажу мальчикам, какие они молодцы. А потом уже с вами.

На «мальчикам» что-то такое скользнуло. Или мне показалось? Мне уже на нервах кажется непонятно что. Но сейчас декан явно дает понять, что никаких неприятностей для нас не предвидится. Разве что немного… Или как это понимать?

Бен долго смотрит на меня, на Торреса и кивает. Потом тихо делает шаг за дверь. А я иду и сажусь рядом с Лучо.

— Что тут? — шепотом спрашиваю.

— Про нашу чайку, — так же тихо шепнул Лучо, кажется, с гордостью.

И да, нам рассказывали про чайку. Больше Торрес говорил, про то, какие мы молодцы, проявили бдительность, настойчивость и вообще… но только некоторым не мешало бы чуть больше осторожности проявить, но это явно не о нас, а Бене с Рико.

И каждому Торрес, от лица полиции, объявил благодарность и пожал руку.

Декан Леоне тоже сказал что-то о том, что запомнит это и будет иметь в виду, мы все делаем правильно. И главное теперь — хорошо учиться и дальше не уронить честь Карагоны.

Я слушала вполуха, надо признать, радуясь, что обошлось. Почти совсем расслабилась.

И только в самом конце, когда декан закончил и сказал, что мы можем идти, когда я встала… вот тут оказалось, что еще не все.

— Армандо, останьтесь на минутку, — сказал декан Леоне.

Остальные свободны. Даже Торрес направился к дверям.

Я поняла, что сердце останавливается. Вот оно… вот и все. Сейчас?

В открытую дверь попытался было влезть Бен, действительно успевший умыться