— Эй, Фортис, вставай, орочья ты туша! — я сбрасываю с себя его руки. — Просыпайся, ты в свои шахты опаздываешь!

Орк вздрагивает и резко распахивает глаза. Оглядывается, будто не понимает, где он. Потом находит меня глазами и выдыхает.

— Ты как? — спрашивает осторожно.

— Нормально! Что со мной будет? — отвечаю ворчливым тоном и отворачиваюсь.

Он вдруг протягивает руку и касается моего лба. От его касания сердце начинает колотиться бешено. А ещё хочется, чтобы он не убирал свою руку никогда.

— Жара и правда нет, — говорит Фортис с улыбкой и поднимается. — Но ты всё равно отдохни сегодня в доме. Ужин я вечером сам приготовлю.

Орк скрывается из поля зрения, а я закусываю губу. Что ж за напасть такая? Как я так умудрилась? Неужели я действительно влюбилась в него⁈

Глава 5

Фортис

Свет от простецкого магического светильника слабо освещает комнату, заставляя мебель и утварь, отбрасывать бесформенные тени на стены. Доски пола скрипят, стоит мне пошевелиться, поэтому я замираю, чтобы не разбудить её. Спустя пару часов дурноты Сильвия, наконец, уснула, раскинувшись на постели морской звездой.

Я смотрю на неё спящую, на пышную грудь под мокрой от пота рубашкой, на изгибы тонкого и гибкого тела, на волосы, прилипшие ко лбу из-за испарины. Сильвия красивая, даже больная и бледная, даже с одной ногой. Но это не главное. Самое страшное для меня, что я испытываю волнение, глядя на неё. Настоящее мужское волнение.

Сегодня, когда эльфийка прижалась ко мне, я едва не потерял рассудок. Я был готов схватить Сильвию, разорвать её одежду и ласкать, пока она не лишится чувств. О, как же трудно было сдержаться! Если бы я знал, что до такого дойдёт, то не стал бы приглашать её в свой дом. Мне казалось, что она слишком гордая, чтобы сблизиться с таким как я. Но сейчас я уже ни в чём не уверен.

С появлением Сильвии моя жизнь вновь обрела краски. Я почувствовал себя нужным, пусть нас и связывает только сделка. И именно потому, что эта эльфийка стала мне важна, я и боюсь напортачить. Боюсь принять её шутки за чистую монету и зайти слишком далеко. Боюсь отпугнуть её.

С замиранием сердца я касаюсь лба Сильвии, убирая назойливую прядь. Потом веду кончиками пальцев по линии подбородка. Кожа эльфийки такая нежная и горячая. Забывшись, я провожу большим пальцем по её губам и облизываю собственные. Меня охватывает сильное желание поцеловать её. Я почти наклоняюсь к ней, но вдруг отшатываюсь, осознав, что пытаюсь сделать.

— Нет, так нельзя, — шепчу я. — Нельзя без спроса. И тем более нельзя, когда она так уязвима.

Мне стыдно. Не за чувства, а за свою слабость. За то, что едва не поддался. Что не устоял. Она ведь доверяет мне. А я… Поднимаюсь с твёрдым намерением уйти. Но Сильвия вдруг хватает меня за руку.

— Останься… — шепчут пересохшие губы, — … со мной.

Я судорожно выдыхаю, глядя на длинные пальцы, сжимающие моё запястье. Должно быть, ей снится кто-то дорогой, раз она держится изо всех сил даже во сне.

«Что ж, если всё так, то я готов побыть для неё этим кем-то», — я сажусь обратно на самодельный стул. Он скрипит под моим весом.

— Не тревожься, милая, — говорю я, глядя в лицо Сильвии. — Я никуда не уйду.

Ночь за окном тихая, только сверчки стрекочут, да время от времени ухают пролетающие мимо совы. В этой тишине я, сам того не замечая, начинаю проваливаться в дрёму. Веки тяжелеют, голова падает на грудь. Но я продолжаю держать её за руку. Потому что не знаю, когда ещё мне выдастся такая возможность.

Утром я просыпаюсь оттого, что Сильвия пытается меня растолкать. Я понимаю, что во сне навалился на неё и едва не придавил.

— Вставай, орочья ты туша! — ворчит она недовольно.

Отчего-то мне кажется, что за грубостью она прячет смущение. Я же просто рад, что ей стало лучше. Дурнота и жар прошли, и на лице появился здоровый румянец. На всякий случай я проверяю температуру, хотя в глубине души знаю, что это лишь повод прикоснуться к ней.

— Отдохни сегодня, — бросаю я и ухожу, чтобы не смущать её ещё сильнее.

— Вот ещё, — кричит она мне вдогонку. — У меня сегодня планов громадьё. Я не за так ем свой хлеб!

Снова вернула свой оборонительный тон. Я не спорю и не настаиваю, зная, что она всё равно сделает по-своему. Мне немного беспокойно за неё, но я напоминаю себе, что она не слабая белоручка, а эльфийка, что прошла войну. Вероятно, она бывала в таких передрягах, которые мне и не снились.

Смена на рудниках по ощущениям тянется невыносимо долго. Обычно мне удаётся втянуться в рабочий процесс и забыться. Но сегодня камень поддаётся тяжело, из-под сводов тянет сыростью, а рабочие то и дело переругиваются — жара и пыль всем действуют на нервы. Но меня не раздражают ни крики, ни сырость, ни скрежет кирки по породе. Всё моё внимание где-то далеко. Я думаю о том, кто снился Сильвии.

«Останься… не уходи…» — в этой просьбе было столько тоски.

Обращалась ли Сильвия к своему возлюбленному, или к кому-то ещё — я не должен об этом думать, не должен терзаться. Но терзаюсь. Мне неуютно от собственных чувств. Ревность расползается под кожей, как яд от укуса гнуса. Я не злюсь на Сильвию — с ней всё понятно. Она честна в своих словах и действиях. Это я придумал всё остальное. Я, орк с рудников, слишком долго живущий в одиночестве, чтобы отличать простую благодарность от теплоты.

К концу смены я чувствую себя вымотанным, хотя сам и не работал киркой. Рабочие собираются в круг у выхода, скидывают перчатки и потягиваются, разминая спины. Кто-то смеётся, кто-то ворчит. Но все радуются окончанию смены и хорошей выработке.

— Бригадир, пойдёшь с нами в таверну? — спрашивает чернявый парнишка-полукровка с повязкой на лбу.

Солнце медленно клонится к закату и, наконец, прячется за зубцами гор. Я прикидываю, сколько ещё времени до темноты.

— Мне нужно домой, — произношу со вздохом, а после достаю из сумы несколько медных монет. — Идите без меня.

Рабочие принимают монеты с благодарностью, однако на лицах всё равно отражается