— Не отвечай… — начинает Ньют.

Но Лиам выпаливает слишком быстро:

— Настоящие игры, Хейвен. Их называют «Играми Богов». И если тебе совсем не повезёт, тебя пригласят участвовать.

Я прикусываю губу, чтобы не спросить, что он имеет в виду. И только набираюсь смелости для последнего вопроса, как Гермес оборачивается в мою сторону. Кривит губы и подмигивает.

Глава 2

Яблоко раздора

Аида обычно не называли вслух: считалось, что стоит его назвать — и ты навлечёшь его гнев. Его имя, происхождение которого до конца не ясно, вызывало в воображении образ мрачного и невидимого бога.

Зажав телефон между ухом и плечом, я складываю на кровати чёрный свитер, готовясь уложить его в половину шкафа, которая мне досталась.

— Да, пап, пока всё хорошо.

Ну, если не считать того типа, что оставил мне в руках своё обглоданное яблоко.

На другом конце провода Кори Коэн облегчённо выдыхает:

— Я рад. Ты не представляешь, какое счастье для меня — видеть, как вы с братом начинаете такой важный университетский путь, несмотря на всё…

«Несмотря на всё» — это сокращённая форма для: «Несмотря на то, что мы по уши в долгах, денег у нас мало, и я звоню тебе в короткий перерыв между одной подработкой и другой».

Мы с Ньютом получили стипендии. Мне досталась полная, а его покрывает только половину. Остальное он закрыл студенческим кредитом.

Отец всегда делал для нас всё возможное. Но этого никогда не хватало. Воспитывать двоих детей одному, ещё и с долгами умершей жены, — задача не из лёгких. Если денег нам вечно не хватало, то отцовская любовь всегда была рядом.

— Хейвен, я не прошу тебя звонить мне каждый день, знаю, что в этом могу положиться на Ньюта…

Правда. Я рассеянная и непостоянная. Ньют — золотой сын, который никогда не подводит и всегда помнит, что нужно сделать.

— Я буду писать сообщения, чтобы ты знал, что у меня всё хорошо, пап, — заканчиваю его фразу с улыбкой, хотя он её не видит.

Когда он говорит, что любит меня, в комнату врывается Джек — всё с тем же скучающим видом.

— И я тебя тоже, пап. До скорого. — Глаза предательски щиплет. Я рада быть далеко от дома: теперь ему не придётся покупать продукты на двоих. Но и грустно, потому что я буду скучать по единственному родственнику, что у меня остался. Всегда были только мы трое: я, папа и Ньют.

Джек плюхается на свою кровать напротив моей, не произнеся ни слова.

— Слушай, Джек…

— Нет.

Я нахмуриваюсь, застыв с маглоном в руках между чемоданом и жалкой половиной шкафа, что досталась мне.

— Я вообще-то ничего не спросила.

Джек сидит на одеяле, забравшись на него в Converse*.

— Ты хотела спросить меня про Лайвли, я знаю.

* Converse — американская компания, производящая обувь с начала XX века и наиболее известная своими кедами Chuck Taylor All-Stars. Контролируется компанией Nike.

Я складываю свитер и кладу его к остальным вещам.

— А ты можешь меня винить? Что это за странная компания у них?

Её половина комнаты — сущий хаос. Видимо, она тоже приехала только сегодня. Она переворачивается на бок и опирается щекой о ладонь.

— Хейвен, на кого ты собираешься учиться?

Я на секунду сбита с толку резкой сменой темы.

— На юриста. А что?

— Тебе лучше думать о том, как учиться.

Сказано без злобы, совершенно ровно. Так же безжизненно, как и её лицо.

— Я умею одновременно думать о занятиях и пытаться выяснить пару фактов про группу студентов, пока складываю своё бельё, — парирую я.

Уголки её губ чуть поднимаются. Но ответить она не успевает: в дверь стучат. Джек открывает, и через пару секунд в нашу комнату вваливаются Перси и Лиам.

Лиам сразу устраивается на моей кровати и начинает пялиться на меня. Косится в чемодан, будто это его личная собственность.

— Хочешь, помогу разобрать вещи, Хейвен?

Я устало выдыхаю:

— Осталось только бельё. Всё остальное я уже разложила.

Он серьёзно кивает.

— Вот именно поэтому я и предложил.

Рука Перси внезапно тянется и дёргает Лиама за ухо, заставляя его встать и пересесть на пол, к кровати Джек. Он бросает мне виноватый взгляд.

— Он не извращенец, — оправдывается. — Просто думает, что так очарует девушек.

— То есть он просто идиот, — заключаю я.

Перси улыбается.

— Именно. Джек уже рассказала тебе про вакцину?

Я моргаю, соединяя факты не сразу. Лиам тоже вникает и старается понять.

— А, да. Вакцина против Лиама.

— Вакцина против Лиама? — эхом повторяет сам Лиам. Переводит взгляд на Джек. — Они вообще о чём?

Джек сидит с пустым выражением лица, лениво болтая ногой с края кровати.

— …D, C, B, A.

Пока я убираю оставшиеся вещи, старательно прикрывая своё бельё от взглядов Лиама, троица обсуждает что-то своё, чему я уже не прислушиваюсь. Голова всё ещё вертится вокруг вопроса, который я успела задать Джек до вторжения Перси и Лиама.

— Ребята, — начинаю я. — Можно я…

— Ньют нас убьёт, — перебивает меня Перси.

— Да брось! — восклицаю я, наклоняясь к нему. — Это всего лишь вопросы. И всё. Я же ничего делать не собираюсь. Что я могу? Подойти к ним с яблоком и швырнуть им в лицо?

Ньют знает меня слишком хорошо. Всю жизнь он называл меня лудоманкой*. Не знаю, что со мной не так, но меня патологически тянет ко всяким играм.

*Лудомания, или патологический гэмблинг, — это игровая зависимость, психическое расстройство, при котором человек теряет контроль над влечением к азартным играм

Джек, Лиам и Перси обмениваются взглядами. Умеют они вести немые разговоры, ничего не скажешь. Но, похоже, я всё же выиграла, потому что Джек тяжело вздыхает, скрещивает руки на груди.

— Что ты хочешь знать? — спрашивает Перси.

— Их родители случайно не зовут себя Зевс и Гера?

На меня тут же уставляются три пары глаз.

— Серьёзно? Это твой первый вопрос? — морщится Лиам.

Я пожимаю плечами. А что? В моей голове это логично. Перси всё же снимает вопрос:

— Нет. Их родители — Кронос и Рея. Как ты заметила, пятеро детей не носят имена богов, которые напрямую были родственниками. Аид входил в «великую тройку» вместе с Посейдоном и Зевсом.

Я задумываюсь и киваю. Об этом я как-то не подумала.

— А как вообще устроены их игры? Где они проходят? Как приглашают? И что можно выиграть?

Лиам кривится и переглядывается с Перси. Тот кивает: отвечать будет он.

— «Игры Богов» проходят каждую пятницу вечером, обычно после ужина. Говорят, место действия — их