Я молчала, глядя на золото. Даже того, что я унесла в подоле, хватит на вполне приличную жизнь.

Не замок со слугами, конечно. Но этого вполне хватит на просторный, приличный дом. С кухаркой. С горничной. С огнём в камине и дверью, которую я сама смогу закрыть. Мой дом.

Я подняла глаза.

Дракон опустился в кресло, как король, уставший от правления. Его взгляд смотрел в камин, где потрескивали дрова. Блики от камина отражались в его глазах.

Руки в чёрных перчатках легли на подлокотники — неподвижные, смертоносные, прекрасные.

И в этой неподвижности — вся власть мира. Я спрятала лицо в руках, не зная, что и думать. Всё было так противоречиво, что я не могла понять. Или он сумасшедший, или…

— Спроси, — послышался голос, а я увидела, как он повернулся ко мне. — Я вижу, как ты меняешься в лице. И даже вполне могу угадать, о чём ты думаешь…

— Ты не можешь знать, о чём я думаю, — сглотнула я, глядя ему в глаза. И тут же опустила голову, пряча губы рукой. — Я просто не могу понять, что происходит… Вот и всё…

— Всё просто. Ты — моя, — заметил он с усмешкой. — И мне для тебя ничего не жалко.

Я рассмеялась, но смех получился грустным.

— Да ты что? — спросила я. — И когда это я стала твоей?

— На охоте, — послышался голос.

— Когда ты набросился на меня как… животное? — спросила я, краснея от смущения.

— Нет. Раньше. Когда я впервые вдохнул твой запах, — послышался ответ.

— Я не могу понять, что происходит! — заметила я, сжимая кулаки. — То ты берёшь меня так, словно я добыча. Потом… потом… я вижу эту пыточную…

— Прекрасное место. Я много времени там провожу, — послышался голос. — Оттуда открывается роскошный вид на чужие тайны.

— Потом ты собираешься меня обменять на артефакт… — произнесла я, чувствуя, как нервы сдают. — А потом даришь сокровищницу! Ты… ты сумасшедший!

— Откуда ты знаешь про то, что я собираюсь поменять тебя на артефакт? — вдруг резко спросил он, а его руки оперлись на ручки кресла, резко вставая с места.

— Эм… — замялась я, понимая, что сказала лишнее. Его тень приближалась ко мне. — Просто знаю. Не спрашивай откуда, но просто… эм… знаю…

В этот момент он внимательно посмотрел на меня, а потом он положил пальцы мне на подбородок.

— Значит, это правда, — выдохнул он, глядя мне в глаза. Его жёлтые драконьи глаза расширились, а потом пристально стали всматриваться в меня. — Значит, ты и есть он…

Я сглотнула, глядя на него.

— Значит, мышонок и есть тот самый артефакт, — усмехнулся дракон. Его глаза внимательно посмотрели на меня. — Тот, который позволяет заглянуть в огонь и увидеть то, что происходит с теми, чьи лица тебе знакомы.

Я молчала, не зная, что ответить. Он подошёл, приподнял мой подбородок — не грубо, почти нежно.

Провёл пальцем по шее — там, где пульс стучал так громко, что, казалось, дракон слышит его сквозь перчатку.

Глава 63

— Ты трясёшься, — сказал он. — Но не от страха. Ты не боишься меня. Ты боишься себя. И единственный, кто держит тебя в клетке, — это ты сама. — Ну что, мышонок? Сокровищница — достаточный предлог, чтобы…

— Ты… ты за кого меня держишь! — задохнулась я, резко убирая его руку со своего лица. — Ты… ты что? Держишь меня за продажную девку, которая при виде золота раздвигает ноги!

Я почувствовала обиду. Смертельную обиду. Я прижала ладонь к тому месту, где он только что касался моей кожи, словно пытаясь стереть тепло, потому что мое тело отзывалось желанием. Я словно начинала чувствовать невидимую связь между нами. И не знала, что с ней делать!

— Но ты… ты думаешь, что золото — это плата за твоё тело? — спросил дракон. — Нет. Это просто подарок.

Подарок? Да как же!

— Никогда еще ночь с женщиной не стоила так дорого, — послышался его голос. — Мне кажется, что даже покойная королева, известная своей набожностью и целомудрием, согласилась бы на ночь за такие деньги. Подозреваю, что даже твой муж согласился бы… Даже если бы речь шла не о ночи с женщиной.

Он сказал это с таким презрением, что я всецело разделила его мнение о натуре моего супруга.

— Нет, — произнесла я, глядя на его руку.

— Что ж, — послышался голос, а он направился в кресло. Я смотрела на его широкие плечи, понимая, что хочу его. Хочу подойти к нему прямо сейчас, сесть к нему на колени, положить руки ему на грудь и… отдаться наслаждению.

Но в то же время внутри что-то орало: «Стой! Ты с ума сошла!».

Я вспомнила обжигающие прутья, вспомнила чувство, когда смерть была так близко, что внутри все сжималось от отчаяния. Вспомнила свои мысли, чувства… Как, оказывается, все хрупко на самом деле. Что в любой момент, в любую секунду все может закончится… И я так и не… О, боже…

Я сжала кулаки, понимая, что сейчас мне раздирает изнутри чувство, когда мои желания и правила сражаются внутри меня.

И правила победили.

Они всегда побеждали. Сколько я себя помню.

Он ушёл.

Дверь закрылась.

За окном хлопнули крылья — сначала резко, потом всё тише, будто уносили последние остатки моей воли.

Я не пошевелилась.

Потому что знала: стоит двинуться — и тело само поведёт к двери. К нему.

И это было страшнее клетки.

Страшнее прутьев.

Страшнее смерти.

Потому что я хотела его.

Не как спасение. Не как пытку. А как грех, без которого больше не могу дышать.

А «приличная девочка» погибла в тот момент, когда я застонала в его перчатку.

Остальное — лишь иллюзия, что я ещё могу сопротивляться.

Вместо осознания радости или счастья, мне вдруг захотелось расплакаться. Не знаю почему. Может, это нервы. А может, я снова чувствовала удавку на своем горле. Удавку из правил, которая шепчет: «Отношения не должны начинаться так. Ты не имеешь права отдаваться без отношений! И то как минимум на третьем свидании! И то, если он тебе очень-очень понравился. И при условии, что отношения серьезные. Только убедившись в их