Мои пальцы ещё помнили, как он гладил меня в охотничьем домике. Как мои бедра сжимались от прикосновения. А в горле — тот самый ком, что мешал кричать, когда я должна была, но вместо этого застонала. Вот в чём была настоящая петля: не золото, не клетка, не прутья… А то, что мне понравилось. Что даже сейчас, когда он ушёл, моё тело ждёт его возвращения.

Я хотела его пальцев на своей шее. Его голоса в темноте. Его безумия. Его власти.

Но в голове уже орал внутренний страж: «Приличные девушки не спят с чудовищами.

Приличные девушки не принимают золото от тех, кто их похитил. Приличные девушки не тают, когда их называют «моей»… Приличные девушки не чувствуют себя живыми только тогда, когда их хотят как вещь, как трофей, под угрозой смерти…»

Да, приличные девушки так себя не ведут. И наверное, поэтому их подушки всегда мокрые от слез.

И тогда я решилась. Когда он вернется, я… я попробую просто сделать шаг к нему навстречу. Может, действительно попробовать перестать быть правильной девочкой?

Да, я осознаю. Я могу пожалеть об этом. Тысячу раз пожалеть. Но... сегодня я чуть не умерла. И этот страх смерти, это чувство ее близости что-то изменило внутри. Словно невидимая стена дала трещину. Может, я была неправа? Может, не все отношения начинаются с букета цветов и рассказов о себе?

Глава 64. Дракон

Я вошёл в кабинет, сняв маску и скинув плащ на спинку стула — не торопясь, как человек, у которого есть время на всё, кроме сожалений.

Только что я отдал ей целую сокровищницу! Чтобы я? Отдал? Да мне проще было бы руку себе отгрызть, чем поделиться золотом с кем-либо.

А тут я чувствовал, что готов отдать всё, что у меня есть. И даже душу. Если она у меня осталась.

Потеря одной из сокровищниц для дракона как потеря части души. Никогда дракон не расстаётся с золотом. Но сейчас я чувствовал, что если бы она попросила ещё, я бы отдал всё.

И стал бы самым нищим драконом в истории.

А я ведь мог в награду за свои моральные терзания взять её силой, приставить нож к горлу её совести, войти в неё и снова насладиться её телом. Но я не стал.

Я так не хочу. Я не хочу мучить её. Не хочу видеть, как она заживо пожирает саму себя за то, что ей это понравилось. За то, что она умирает от наслаждения, когда я раз за разом вхожу в неё.

Не хочу видеть эти несчастные глаза, словно каждый мой толчок и каждый её громкий стон будят её проклятую совесть, которая всё ей запрещает.

— Эрдингер! — позвал я, не отрывая глаз от бумаг на столе.

— Простите, ваше сиятельство, я немного занят… — донёсся голос из соседней комнаты.

«Занят», — мысленно усмехнулся я. Как же это мило — слуга, который считает, что его «дела» важнее моих.

Я поднялся и пошёл к двери. В соседнем кабинете царил хаос: стопки досье рушились, как башни, шкаф выглядел так, словно вот-вот рухнет под тяжестью бумаг, досье, папки, протоколы покрывали всё — пол, подоконник. И только кресло для посетителей было занято не бумагами.

— О, ваше сиятельство, герцог Ардмор! — послышался голос, а на меня обернулся Хассен. — Ваше сиятельство, я как раз к вам! У меня похитили жену!

Хассен де Мальтерр, граф, предатель, палач в камзоле, сидел в кресле, будто пришёл не жаловаться, а требовать справедливости. Будто его руки не пахли кровью, а пальцы не дрожали от стыда.

Я с трудом сдержал рык, который уже поднимался из груди.

Вместо этого — холодная улыбка.

— Да вы что? — изумился я, глядя на него так, будто впервые вижу этого человека. — Неужели?

— Мы как раз составляем протокол, — вмешался Эрдингер, пытаясь спасти положение. Он торжественно прокашлялся и раскрыл бланк. — Могу зачитать!

Я смотрел на Хассена, который горделиво сидел в кресле.

— …была похищена неустановленным лицом, — начал Эрдингер с пафосом чиновника, устраивающего театр. — Из примет: маска, чёрный плащ с капюшоном, высокий рост.

Я медленно подошёл к креслу, опёрся на спинку и склонился к уху Хассена — так близко, что он почувствовал моё дыхание, но не увидел лица.

— По таким приметам найти похитителя будет сложно, — произнёс я почти шёпотом. — Может, ещё что-то вспомните? Цвет глаз? Шрам?

— Я… я видел его только издали.

Хассен занервничал и дёрнулся.

— Так, судя по числу, у вас в тот день был бал, — заметил Эрдингер, доставая тетрадку, в которой было расписание всех балов, приёмов, званых ужинов и заседаний тайных обществ.

— А не могли бы вы уточнить обстоятельства? — спросил я, отступая. — Прогулка после бала — странное времяпровождение. Особенно… без сопровождения.

— Она хотела погулять, — выпалил он. — Просто… вышла в лес.

— Одна? — переспросил я. — После бала? В ночи? В лес? Без служанок, без охраны? Как мило. Ваша графиня — романтик.

— Да. Сразу после бала! — кивнул граф, а я смотрел на него и мечтал свернуть ему шею.

— А как вы отпустили графиню на прогулку одну? — спросил я, видя, как граф поворачивается ко мне. — Это же ваша супруга. Вы должны были следить за ней. Или… она отправилась к любовнику?

Глава 65. Дракон

— Нет, вряд ли, — замялся граф, поглядывая на протокол. — Она просто изъявила желание погулять в лесу.

— Скандала не было? Вы не обижали ее? Не оскорбляли? — спросил я, глядя на него так, словно поджариваю на вертеле.

— А, простите, это какое имеет значение? — удивился Хассен.

— Большое, — спокойно произнес я. — Если был скандал, то женщина могла уйти сама. Сбежать. Например, к родственникам. Знаете, женская обида способна творить чудеса.

— Да, — кивнул Эрдингер, рисуя на уголке листа треугольник.

— Одна мадам, поругавшись с мужем, сумела пройти по пересеченной местности, кишащей диким зверьем, в одних туфлях сорок шесть километров.

— Да, — кивнул Эрдингер. — Ее нашли случайно. Когда снег растаял. В медведе…

— Была… маленькая размолвка,