Ронар Аттвуд

Перехватив птичку, во избежание прежней ошибки, маг тщательно её изучил, сочтя приказ верным, на всякий случай деактивировал вестник, который вспыхнул огнем и опал на руку лорда небольшой карточкой. Про себя Ронар фыркнул: на крайний случай, если опять застанет короля в непотребном виде.

Аттвуд принялся строить портал, но чары развеялись пеплом, опав на паркет золотистыми искорками. Не успел Ронар удивиться, как его скрутил резкий сердечный приступ, мешающий вздохнуть. От боли у мага потемнело в глазах. Согнувшись, он дрогнувшей рукой схватился за грудь и рухнул на колени, совершенно не понимая, что происходит. Сердечный приступ для мага его уровня попросту недопустим, такого априори быть не может.

Магическое вмешательство извне? Его пытаются достать? Кто на это способен?

Ронар терялся в догадках, из его горла доносилось хриплое сипение, он полноценно не дышал, но сможет продержаться в таком положении не больше пяти минут. Благо, всё прекратилось настолько резко, что маг не сразу сообразил, по-прежнему хватаясь за грудь, и, естественно, не видел, как вспыхнули его зрачки по кайме ядовитой зеленью.

Рухнув на руки, Ронар судорожно дышал, сканируя свое физическое состояние, и не находил никаких отклонений или попытки наслать проклятия, совершенно ничего, будто этот проклятый приступ просто ему приснился.

Из груди Аттвуда вырвался смешок.

Рывком поднявшись, он невозмутимо поправил деловой костюм и наконец переместился во дворец, собираясь как можно скорее разобраться с королем, а затем отбыть в Долину Буранов. Чуял он: в случившемся виднеются ушки милой невесты.

Глава 40

Селин

Бежать, когда у тебя под ногами то и дело норовит загореться снег, — то ещё приключение, но мы справились. Вот только едва успели запрыгнуть на порог нашего с Око домика, как с неприятным завыванием взметнулся сильнейший шквалистый ветер, сбивая нас с Санто с ног и пришпиливая пискнувшего Генку к двери, как бабочку на булавки.

― Селя-я-я… ― хрипел, извиваясь пушистой попой Око. ― Сделай что-нибудь… по-братски, а…

― Я пытаюсь, ― огрызнулась, пытаясь собрать себя с порожка. Санто лежал ничком, уткнувшись носом в доски, и прикидывался мертвым, собственно, ему и прикидываться не приходилось.

Стихийный вой поднялся такой, что закладывало уши. Колкий снег бросало в лицо, моментально обледенив ресницы и лицо, защита дышала на ладан. Небо почернело, прямо над нашей крышей буквально из ниоткуда образовалась темная воронка, взметая и затягивая в себя снег. Я замерла с открытым ртом, магия на пальцах развеялась, осыпаясь искорками у коленей. Казалось бы, червоточина вот-вот поднимет дома и с наслаждением их заглотит.

― Буран! Селька, ебут твою мать, собери мозги в кучу и сделай уже что-нибудь, ― вопил крыс, метя хвостом.

Гудящий вой не прекращался, порыв ветра ударил по лицу оплеухой. Вздрогнув, взвилась на ноги, выбила пяткой дверь под истеричный вопль Генки о бубенцах, цапнула Санто и потащила в нутро домика, напряглась, вспомнив о защите, да только никакого препятствия не случилось, слава магии, и мальчишку я втащила без проблем, бросив на коврик, а сама принялась магичить над пострадавшей дверью, возвращая ей первозданный вид.

― Не переусердствуй! Не переусердствуй, говорю, ― путался под ногами испуганный крыс. Санто забился в угол и тихонько сидел, таращась ошалелыми голубыми сферами.

Грубо отпихнув брякнувшего Око из-под ног в сторону, бросилась к защите, погружаясь в потоки и проверяя узлы. Вовремя — один из защитных прилично ослаб, я успела перехватить расплетающийся, держащийся на соплях узелок и скрепить. Только после того как цельное плетение засверкало буйными красками, тряпочкой распласталась посреди холла, тяжело дыша. По носу мазнул крысиный хвост.

― Пихаться было не обязательно, грубиянка! ― буркнул Око. Отмахнувшись от крыса, прохрипела мальчишке, чтобы дул на кухню и занимался плитой, поползла в комнату, за мной увязался крыс, отбрила его, чтобы шел за парнишкой, на кухне он нужнее. Неодобрительно подергав усами, Око спорить не стал и поскакал к Санто.

Стянув одежду, небрежно бросила у постели, полезла в сумку, нащупывая один из артефактов. Подержав в руке накопитель, с сожалением сунула его обратно. Я, конечно, вымоталась, как обычно, почти подчистую, но черный день ещё не пришел. За окошком почернело настолько, что не было видно вообще ничего, об окно стучали комья снега, бросаемые воронкой, выло и гудело прилично.

Помянув дурным словом Долину, заползла на постель и отрубилась прямо в ботинках.

Скрестив на груди руки, стою у окна, пытаясь разглядеть за ним хоть что-то, о стекло по-прежнему бьется снежный ветер. Первые несколько секунд я про себя содрогалась: впечатления те ещё, будто бы кто-то невидимый с особым терпением пытается пробить наши окна, но за тот час, что маячила у окна, пообвыкла. В кровати я провалялась до самого вечера, чем вновь крепко испугала парней. Сейчас около девяти часов, хозяйственный Санто сварганил простенький суп и кашу с редкими кусочками мяса и прибирался на кухне под руководством Око, а я вот топталась у окна, гоняя в голове невеселые мыслишки.

― Ты чего тут? ― на плечо прыгнул крыс.

― Да вот, думаю, сколько на этот раз будет это буйство длиться.

― Если повезет, к утру охолонит.

― Где Санто?

― Трет ящики, ты не боись, без воды.

Киваю.

― Гена.

― Шо?

― Ты мне соврал, что в тех дневниках всё ложь, верно?

Крыс замер и нервно дернул хвостом.

― С чего это я соврал?! ― зафыркал. ― Ничё не соврал!

― Артефакт, который может вернуть нежить к жизни и обернуть вспять заклятие, существует, так?

― Чё-ё-ё?! ― возмутился, неубедительно, между прочим. ― С чего ты взяла?

― Как и то, что наместнику придется для этого предать и убить любящую его женщину, и сам он должен её любить. По сути, в дневнике больше половины правды, кроме того что наместник — божий агнец. Он сам предатель, в это я верю, но остальное-то правда.

Гена некоторое время молчал. Краем глаза уловила резкое движение по ту сторону окна, уже не в первый раз, между прочим, прищурилась, подавшись к окну, положила на подоконник ладони, приплюснув лицо стеклом.

― Кто именно автор тех писаний?

И снова молчание.

Мимо окна неуловимо быстро пронеслись. Вздрогнув