Софи. Одна из моих бывших служанок.

Она застыла перед распахнутой дверью, словно боялась, что нарушает покой. Волосы ее были собраны в строгий пучок, на лице — усталость, но в глазах… искренняя, почти детская радость. Она тут же опустилась в легкий, торопливый поклон.

— Госпожа… — проговорила она слабо, — я так рада, что вы снова здесь.

Она когда-то расчесывала мои волосы перед сном, приносила настои, следила, чтобы платья не мялись. Она была хорошей, искренней и доброй.

Я сдержанно улыбнулась, тепло — по-настоящему:

— Не ожидала, что увижу тебя.

Софи выпрямилась и шагнула ближе. Двери за ее спиной захлопнулись и снова послышался звук поворота ключа. Видимо охрана получила указания не только караулить вход, но еще и запирать замок.

— Его Величество приказал… чтобы я снова служила вам, — сказала она. — Я была только рада!

Я промолчала.

Император. Конечно, он приказал отправить ко мне уже проверенного человека, а не кого-то нового.

Софи меж тем уже двигалась по покоям, как будто бывала тут не раз и знала каждую вещицу. Открыла одну из дверей — и я увидела ванную. Просторную, отделанную серым и белым полированным камнем, с широкой чашей купели и бронзовыми кувшинами на мраморной полке. Откуда-то тянуло тонким ароматом лаванды, розы и масла сандала. По краям стояли плетеные корзинки с полотенцами, в одной из которых темнели лепестки роз — свежих, алых.

— Здесь вы можете умыться, госпожа, — произнесла Софи, заметив, как я разглядываю убранство. — Все подготовлено… уже давно. Почти месяц назад. Его Величество распорядился обустроить эти покои, и следить, чтобы они оставались заперты. Никто, кроме меня, сюда не входил.

Я нахмурилась. Осмотрела ванную — слишком роскошную для заключенной, слишком личную, слишком… подготовленную.

Месяц назад?

До письма. До виверны. До того, как я вообще сделала хоть один шаг навстречу этому дворцу.

Он знал, что я здесь окажусь. Планировал это… И все равно приказал бросить меня в темницу! Чтобы проучить? Сделать побольнее, дабы стала сломленной и покорной?

Пальцы медленно сжались в кулаки.

Зачем, Рэйдар? Почему ты снова тянешь за ниточки? Для чего готовишь комнату, а потом… швыряешь в подвал. Как будто я игрушка, которая должна радоваться уже только тому, что ее переместили в более уютное место!

Гнев вспыхнул на миг, горячий, злой, но так же быстро угас, оставив после себя только тревожную пустоту.

Он знал. Он готовил. А значит… все это не случайность.

И если так — мне лучше понять, почему.

Я зашла в ванную, не торопясь закрывая за собой дверь, будто надеялась: если медлить, мир не успеет снова пошатнуться. Внутри царил идеальный порядок — тишина, аромат масел и теплый рассеянный свет, падавший сквозь витражные стекла. Все было как в старые времена. Все, кроме меня.

Я сняла сорочку и осталась перед зеркалом — похудевшая, с тенями под глазами, с раненной виверной рукой. Прошлая я не узнала бы нынешнюю.

Кувшин с водой оказался тяжелым — я налила в мраморную чашу, где уже плавали лепестки роз, и окунула руки. Вода была холодной, до мурашек. Я вздрогнула, но не отдернула ладоней — наоборот, зачерпнула и окатила лицо. Освежающая горечь трав, тонкий пряный след корицы — запахи родом из прошлого. Они обволакивали, будто хотели убедить: все хорошо, все как прежде. Только ничего не было, как прежде.

Я быстро умылась, стараясь больше не смотреть в зеркало. Там не было ответа. Только тревога в собственных глазах.

Когда я вышла из ванной, вытирая случайно намочившиеся пряди волос полотенцем, Софи уже накрывала стол. Кто-то принес завтрак на подносе.

А еще — сундук.

Большой, дубовый, знакомый до дрожи. Он стоял у изножья кровати, и в первые секунды я даже не поняла, откуда он взялся.

— Его доставили только что, — пояснила Софи. — Приказ Его Величества. Это часть ваших вещей из Лаэнтора.

Я подошла ближе и подняла крышку.

Внутри — мои платья. Те самые, что Рэйдар приказал отправить мне вслед, когда выставил из дворца в одной сорочке. Ручная вышивка, шелк, бархат. Цвета, которых я избегала в родовом замке — бордовый, лазурный, черный с серебром. Наряды, не предназначенные для повседневной жизни. Торжественные. Дворцовые. Чужие — там, в Лаэнторе. И слишком знакомые — здесь.

Я провела пальцами по воротнику одного из платьев. Оно пахло сухими травами и чем-то родным — ветром из северных скал, снегом и воском, которым натирали сундуки в Лаэнторе.

Вот, зачем Рэйдар вернулся туда в ту ночь. После того как отправил меня в карете и приказал бросить в темницу. Пока я сидела на холодных камнях с ядом в крови — он летал в мой замок, чтобы забрать платья?

Я сжала ткань.

Думать об этом было странно. Больно. Но в то же время легче, чем представить себя в одежде, подобранной здесь. Возможно — из гардероба Лисанны.

Передернув плечами, я взяла первое попавшееся платье и закрыла крышку сундука.

Темно-синее, с серебряной шнуровкой, почти строгое. Софи помогла мне одеться, ловко справляясь со всеми лентами и узлами. Конечно, мне было гораздо спокойнее в этом платье, нежели в сорочке. Как будто оно защищало — не столько от холода, сколько от чужих взглядов, от чужого мира, в который меня вновь насильно втянули.

Я снова была одета, как прежде. Но все равно чувствовала себя чужой — в этом дворце, в этих стенах, в этой роли.

Запертая в золотой клетке птица.

Софи уже закончила накрывать стол, выставив все тарелки с подноса. Она работала бесшумно, как и раньше, с той выученной ловкостью, которую я помнила.

— Все готово, госпожа, — сказала она, отступая в сторону.

Я молча подошла ближе. Взгляд скользнул по блюдам — и на миг что-то дернулось внутри.

Каша — именно та, какую я всегда заказывала утром, когда жила здесь. С кусочками засахаренного инжира и щепоткой ванили. Тарелка с ломтиками сыра и винограда, мягкие пшеничные булочки, на корочке которых блестели крупинки соли. И графин с охлажденным чаем — чабрец и мята.

Я помнила этот завтрак до мелочей. Он был как маленькая роскошь — часть утра, когда все еще казалось правильным. Тогда, давно. Когда я думала, что у нас с Рэйдаром все хорошо.

Но теперь он вызывал тревогу.

Я опустилась на край стула, не