Какого хрена они вообще учились в колледже? Они закончили его в прошлом году, но по какой-то безумной причине не захотели уходить.

— Стоять!

Команда исходила от Торина, будущего альфы стаи Торма. Его отец, Виктор, правил нами уже пятьдесят лет и не собирался уходить в отставку. Я имею в виду, тот факт, что он сменил их фамилию на Вулф, в значительной степени говорит о том, насколько высоко он ценил себя и свое положение в мире оборотней.

А Торин, его драгоценный единственный сын, был будущим альфой. Обладая этой силой, он мог командовать волками в стае. Не то чтобы ему вообще требовалась какая-то помощь, чтобы контролировать их, особенно женщин-оборотней, благодаря его ярко-зеленым глазам, темным волосам шоколадного цвета и точеному подбородку, о которых писали любовные романы.

Для меня, однако, он был романом ужасов — моим худшим кошмаром.

Двое из троих уже приближались, и у меня внутри все перевернулось, когда я приготовилась к тому, что должно было произойти. Приказ Торина был единственным, что остановило меня на полпути, но сегодня он отстал, чтобы дать своим друзьям повеселиться. По правде говоря, Торин никогда по-настоящему не обижал меня, но и других он не останавливал, и, на мой взгляд, это было не лучше.

Сисили Лонжеран, лучшая девчонка года, начала кружить вокруг меня.

— Мера Каллахан, — протянула она, — рыжеволосая сука нашей стаи.

Ей доставляло огромное удовольствие регулярно отмечать, что ни у кого больше нет такого оттенка волос, как у меня. Остальная часть стаи была от медово-русых до самых темных локонов цвета воронова крыла, включая все оттенки цвета кожи. У меня была загорелая кожа и карие глаза, такие же, как у многих других, но мои волосы…

Чертов гигантский знак «стоп», извещающий о моем присутствии.

— Сисили Лонжеран, — выпалила я в ответ, — следующая альфа-пара. У вас с Торином будут такие красивые дети.

Красивые, злобные маленькие засранцы, но я воздержалась от упоминания об этом.

Улыбка Сисили стала шире, когда она подошла ближе к Торину. Они действительно отлично смотрелись вместе, с ее идеальной гривой цвета красного дерева и яркими лазурными глазами, которые так ярко выделялись на фоне цвета кожи.

В тот момент, когда она впервые обратится, после луны солнцестояния, их ожидаемая связь вступит в силу, и они почувствуют ее. Брачные узы были предопределены заранее. Волшебное, блядь, чудо.

У меня там тоже была пара, но если это был кто-то из придурков из моей стаи, я скорее отгрызу себе руку.

Сисили, закончив флиртовать с почти альфой, вернулась ко мне. От нее исходил аромат жасмина и лимонно-миртового дерева, и меня чуть не стошнило. Это был ее фирменный аромат от Томаса, мастера-аптекаря, который изготавливал все наши средства для ухода за кожей вручную, чтобы они не реагировали на химические вещества, содержащиеся в организме человека. И я ненавидела их до такой степени, что один их запах вызывал тошноту.

По крайней мере, обычно это давало мне знать, что она рядом, и я могла сбежать. Но не сегодня.

Она оскалила зубы, в груди у нее заурчало, и, зная, что за этим последует, я напряглась, когда она швырнула меня на шкафчики. Весь ряд содрогнулся от этого удара, и по моей спине пробежал жар. Оборотни исцеляются быстро, но у меня не будет такой способности, пока мой зверь не освободится, так что пока мне приходится страдать и выздоравливать почти по-человечески медленно.

— Ты жалкая, — выплюнула она. — Слабая.

— Как пожелаешь, — ответила я, одарив ее своей собственной мрачной улыбкой. То, что она называла слабостью, я называла желанием выжить, пока не смогу сбежать от них. Целая стая против одного волка? Да, кто мог победить при таких шансах?

Вначале я сопротивлялась, но это только усугубило мои побои. И теперь я решила стать сильнее умственно и эмоционально, закаляясь в огне их ненависти, и все это время выжидая момента, когда смогу освободиться.

— Оставь ее в покое, — крикнула Симона, не в силах добраться до меня; Торин намеренно стоял у нее на пути.

— Симона, все в порядке, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — Сис такая неуклюжая, я привыкла к тому, что она спотыкается и падает на меня.

Рычание Сисили становилось все тише и угрожающе, но мне было уже наплевать.

— Прекрати! — попыталась снова Симона, и я правда хотела, чтобы она этого не делала. Как я много раз говорила ей, нам обеим не обязательно становиться мишенью. Я никогда не прощу себе, если с ней что-нибудь случится.

К счастью, положение ее родителей в стае спасло ее от наихудшего хулиганского поведения, но некоторые все равно находили небольшие способы наказать ее за то, что она дружила со мной.

Она была чертовски преданной подругой; я едва ли заслуживала ее.

— Заткнись, Симона, — сказала Сисили, не отводя от меня взгляда. — Или ты присоединишься к своей подружке-полукровке.

— Полукровке и дворняжке, — сказала я с натянутым смешком. — А на прошлой неделе я еще и шлюхой была. Я имею в виду, мама очень гордится мной. Просто чтобы ты знала.

Она сжала руки в кулаки, когда попыталась снова разбить мне нос — это был ее фирменный прием — но ее остановил Джексон Хитклифф.

Мой любимый мучитель.

Мой самый старый друг, если не считать Симоны.

Хотя в последнее время мы определенно стали больше враждовать.

— Я думал, что сказал тебе перестать ходить на занятия, — протянул он, наклоняясь ближе и проводя пальцем по моей щеке. Это было нежное движение, но темнота, появившаяся в его глазах кофейного цвета, говорила о чем-то другом.

На моем лице появилась радостная улыбка.

— Да? Я имею в виду, я пыталась это сделать, но все мои учителя говорили: «Ты провалишься» и «я ищу красное меховое покрывало для своей кровати», так что я решила, что, возможно, не приходить было плохой идеей.

Почему. У. Меня. Язык. Без. Костей?

Честно говоря, эта грань моей личности должна была меня просто убить. И мне не нужна была никакая помощь в этом отношении.

Джексон прижал меня к шкафчикам, и жжение в спине усилилось, но я не издала ни звука. Наклонившись, он провел носом по моей шее, вдыхая мой запах. Он, черт возьми, никогда раньше этого не делал, и я подумала, не настал ли этот момент, когда грехи моего отца наконец настигли меня, и мне перегрызут горло.

Когда он отстранился, его глаза вспыхнули, и я проглотила свой следующий глупый комментарий, решив вместо этого сосредоточиться на его лице. Выражение моего лица было вызывающим,