Она испустила еще один преувеличенный вздох.

— Верно. Но как только это произойдет, мы отправимся в грандиозное путешествие. Я уже все распланировала.

У меня не хватило духу сказать ей, что я уеду задолго до этого. День рождения Симоны был только в январе, так что до ее первой смены оставалось еще больше года, и в этом году она пропустит день зимнего солнцестояния.

Я не могла дожидаться ее, и я не стану просить ее стать волком-одиночкой… Большинство из них в первые несколько лет превращались в дворняжек, полностью теряя контроль над своими животными. Стаи всегда расправлялись с дворняжками, но мне стоило пойти на риск.

Так или иначе, я буду подавлена, независимо от того, была я дурой или нет. Это был всего лишь вопрос времени, так почему бы не дать себе хотя бы шанс проявиться в реальном мире?

— Итак, — сказала Симона, быстро меняя тему, — твои волосы… Я имею в виду, мы же собираемся поговорить об этом, верно?

Потянувшись, я попыталась провести рукой по птичьему гнезду, которое торчало у меня на макушке.

— Черт, я забыла причесаться. Сегодня утром мне пришлось в спешке выбираться из дома — мусорного контейнера.

Она осмотрела меня внимательнее.

— Послушай, обычно я и глазом не моргну, когда дело касается меня… — Она махнула рукой в сторону своей «косы». — Но сегодня у тебя происходит что-то новое интересное.

Проклятье. Поблизости был туалет, и я нырнула внутрь, Симона последовала за мной.

У меня были длинные и волнистые волосы, дурацкая завивка, которая не была завитком, но была достаточно четкой, чтобы они постоянно выглядели непослушными. И я была рыжая — единственная рыжеволосая в стае, с которой было чертовски легко сливаться.

— Может, позволишь мне подстричь себя? Или Дафне, — безрезультатно предложила Симона.

Стиснув зубы, я покачала головой.

— Ты же знаешь, я не могу тратить пятьдесят баксов на стрижку.

Вытащив ленту, я несколько раз провела по ней пальцами. Симона тоже решила помочь, и в конце концов мы справились с волосами.

— Этот цвет по-прежнему самый потрясающий из всех, что я когда-либо видела, — задумчиво произнесла она, проводя пальцами по нескольким выбившимся прядям.

Цвет был необычным, это точно. Окрашенные в темно-бордовый цвет на волосистой части головы, пряди осветлялись с эффектом омбре, превращаясь на кончиках в клубничный блонд. Нежный и естественный — и чертовски странный.

На самом деле, это история моей жизни, когда я была самой крутой в стае. Спасибо, папа.

Из-за двери доносились голоса учеников, и как только несколько младшеклассников зашли в туалет, мы сбежали. Я не могла оставаться в замкнутом пространстве слишком долго, иначе в конце концов меня бы выбило из колеи.

В коридоре было полно народу, поэтому я опустила голову и крепче прижала к себе сумку.

— Ты справилась с заданием? — спросила я Симону, которая частично загораживала меня, чтобы мы могли пробраться сквозь толпу студентов-оборотней.

Она кивнула и одновременно вздохнула.

— Я хочу вернуть те двадцать часов своей жизни, которые потратила на чтение этого дерьма, — заявила она. — Это было даже хуже, чем на острове, где все дети превратились в диких придурков.

Я содрогнулась.

— Мне тоже не понравилось. Начинаю думать, что мне просто не нравятся вещи, в которых слишком много реализма.

Она моргнула, глядя на меня.

— Думаешь, это было реалистично?

— Это напоминает мне о том, как управляется наша стая, — сказала я, пытаясь — и безуспешно — казаться равнодушной.

Симона внимательно посмотрела на меня, прежде чем покачать головой.

— Я даже не могу с тобой поспорить. Это диктатура, но именно так оборотни не превращаются в дворняжек. Волкам нужен сильный альфа, иначе мы начнем бунтовать, и наши звери возьмут верх. — Ее лицо вытянулось. — Не то чтобы я знала, что придется ждать смены еще чертов год.

Сказать, что Симона разозлилась из-за того, что мы не будем вместе в первую смену, было бы преуменьшением, но Правило первой смены было передано от самого создателя нашего вида. Темного божества, которому мы поклонялись.

Теневого Зверя.

Он дал команду оборотню, и ее нельзя было отменить. Волки пытались в прошлом, но никому не удавалось вызвать изменение раньше времени. Назовем это половым созреванием волка, высеченным на камне.

Может быть, это потому, что мы медленно стареем и можем прожить на пару сотен лет дольше, чем люди. Или, может быть, зверю просто нравился двадцатидвухлетний возраст.

Никто не встречался с демоном из нашего рода, чтобы спросить его об этом.

— Я так сильно этого хочу, — продолжила Симона. — Но еще меня пугает боль. Ты знаешь, как это ужасно, когда я ломаю ноготь, а это похоже на…

— На перелом всех костей?

Она вздрогнула.

— Девочка, не могла бы ты хотя бы попытаться приукрасить это для меня?

Я пожала плечами.

— Боль не беспокоит меня так, как раньше. Чего я боюсь, так это того, что не смогу установить связь с волчицей. Что, если она отвергнет меня?

Как и любой другой человек в моей жизни. Да, я знаю, плак, плак, у каждого из нас была печальная история.

— Она не отвергнет, — решительно заявила Симона. — Она полюбит тебя, и ты будешь охотиться на кроликов, и это будет похоже на то, что у тебя появилась вторая лучшая подруга на всю жизнь.

По-видимому, никто не заменит Симону в роли лучшей подруги номер один… даже существо, с которым я делила душу.

— Я почти уверена, что к третьей смене у меня все получится, — добавила Симона, покачивая плечами в уверенном танце. — У меня все получится.

— У меня нет никаких сомнений, — сказала я, вкладывая смысл в каждое слово.

Первые две смены всегда заканчивались полным провалом, когда зверь брал верх, а наша человеческая сторона почти ничего не помнила. К четвертой или пятой смене большинство уже контролировало себя, но я бы не стала отрицать, что Симона справится со своей задачей к третьей смене. Она была настроена решительно.

В любом случае, как только я овладею своим волком, я сбегу из этого гребаного города.

И никогда не оглянусь назад.

Как только мы миновали главный ряд раздевалок для старшеклассников, в поле зрения появилась знакомая группа, которую было легко заметить, когда студенты расступались перед ними в коридоре, словно перед членами королевской семьи.

Я предположила, что так оно и было.

Симона увидела их одновременно со мной.

— Беги! — резко прошептала она, толкая меня к ближайшему выходу. Но было уже слишком поздно. Они увидели меня, и я не могла убежать от них. Особенно тех двоих, которые уже обратились: Торин