«А Малин ушла на свидание. Ох, не знаю, когда вернется. Сказала — не ждать до утра. Есть у нее кавалер, богатый и знатный, не чета вам, господин маг, зато рядом. Да и не он один. Многие порог обивали, но Малин сперва хотела в башню попасть — вдруг одарит магией. А теперь-то что ей терять… Так что прощайте, господин маг. Берегите себя в дозоре. А если уцелеете, да вернетесь, так я бы к вам в башню пошла…»

И капитан, к которому Эйдан вернулся в обоз, протянул фляжку и горько вздохнул.

«Вот и меня не дождалась… А я что? Дальше служил. Пять лет мало кто дожидается, да еще в самые сладкие девичьи годы!  Красавица не станет сидеть у окошка и лить слезы. А если и попечалится, так всегда найдется тот, кто утешит. Ты дозорный теперь, твоя жена на пять лет — скверна. Ух, она всех поимеет, да еще как!»

Туман стелился под ноги густой молочной рекой, и Эйдану вдруг померещился вдали до дрожи знакомый силуэт: крутой хребет, выползающий из реки, горящие злобой глаза, когтистые лапы. Он рванул с места, разминая пальцы, навстречу скверной твари, которую занесло в родной Сол-Гират. Но, подбежав ближе, осознал, что это всего-навсего изгибающийся над рекой мост, с горящими на нем фонарями и уродливыми горгульями на перилах.

Вот и пять лет назад он ошибся. Увидел то, чего нет. Малин такая красивая, нежная, сладкая. Конечно, ее хотели сорвать и другие. Это у него долг перед всем миром, а она никому ничего не должна. И ему тоже…

Эйдан выплеснул магию, и стихия ответила тут же: тучи стянулись, небо взорвалось раскатом грома, и молния ударила прямо в горбатую спину моста, взрывая его в каменное крошево. А потом еще и еще, и еще…

Выдохнув, Эйдан посмотрел на реку, похоронившую в своих водах и останки моста, и фонари, и горгулий, и пошел к другой переправе.

\

Отрывок из контрольной работы по ритуалистике Малин Руа, одаренки первой степени, третий год обучения:

«После Кормилицы следует выждать два дня, а после оценить результат. Ритуал считается удачным, если появились новые побеги или как минимум почки. Однако если земля была заражена скверной, то часто требуется повторение ритуала, а также работа в связке с магом-мужчиной. Скверна — тоже жизнь, пусть и в уродливой форме, а женская энергия не может уничтожать живое. Зато мужчинам это удается очень легко.»

Глава 11. Взорванные мосты

Тихо позвякивали приборы, сердито шипел кофейник, дом вздыхал, а между нами звенело такое оглушительное молчание, что ни я, ни Эйдан не решались его прервать.

Еще вчера все было предельно ясно: он — подлец, я — невинная жертва. Но сегодня перевернулось с ног на голову. Ладно Эйдан поверил Аделине сол Гир, так она ему мать. А мне кто? Чужая высокомерная женщина, которая и не думала скрывать прохладного ко мне отношения. Ясен пень она не пришла в восторг от увлечения сына: ни кола, ни двора, в приданое плошка муки да горстка изюма. Вот госпожа сол Гир меня и слила. Помимо письма и монеток она посетовала на частые влюбленности сына, пошутила, что хотя бы в скверне он вряд ли кого подберет, но исключать такого нельзя.

«Не думаешь же ты, милочка, что он станет хранить тебе верность? Иди домой и выбрось из головы пустые надежды. Кто ты, а кто он.»

Подняв глаза, я встретилась взглядом с Эйданом и тут же опустила ресницы.

Я получила дар от башни и отправилась в академию магии. Да, мое сердце было разбито вдребезги, но я продолжала жить в мире: училась, дружила, строила планы, спала в уютной постели, и в мое окно светило ясное солнце. А Эйдан уехал воевать, увозя с собой в скверну ключик с ненужной любовью.

Надо было найти его и потребовать объяснений. Не довольствоваться изощренным хамством потенциальной свекрови, а поговорить с ним самим, лично.

— Я ходил вчера к матери, — сказал Эйдан, и я вздрогнула от звука его голоса, разорвавшего тишину. Он поднялся и, взяв кофейник, разлил кофе по кружкам. — Тебе с сахаром?

— Одну ложку, пожалуйста. Я хотела пойти за тобой вчера. Но дом меня не выпустил.

Эйдан поставил передо мной чашку, сел за стол. Добавив сливки, я взяла ложечку и аккуратно их размешала. Сол Гир пил кофе черным.

— Я и просила, и требовала, — продолжила я. — А дом ни в какую. У нас что, есть комендантский час?

— Это я приказал, — признался Эйдан, и я вскинула на него взгляд.

— Ты меня запер?!

— Вчера я пошел у тебя на поводу, — слегка раздраженно пояснил он. — Ты посветила бабулиной брошкой перед всем Сол-Гиратом, как и хотела. Но теперь ты никуда без меня не пойдешь.

Я сердито постучала ложечкой по краю чашки. Значит, Эйдан решил озаботиться моей безопасностью.

— Ладно. — Спорить с ним не хотелось. — Я хочу проведать сестру.

— Какая удача, — криво усмехнулся Эйдан. — Я бы тоже очень хотел с ней повидаться.

— Собираешься выяснять, не вру ли я? — вырвалось у меня.

Сперва к маме побежал, теперь вот к сестре.

— Я тебе верю, — сказал он и, помолчав, добавил: — Малин, я прошу прощения. За две монеты, письмо, мою мать… Она думала, что поступает правильно. Но у меня нет для нее других оправданий. Допивай кофе и поедем. Я пока пройдусь, проверю дом.

Эйдан вышел прежде, чем я успела сказать хоть слово в ответ, и я осталась на кухне в одиночестве. Хотя в башне Сол-Гират оно было весьма условным. Вчера, в круглой комнате, исписанной именами, я в этом убедилась. Джиневра не ушла, она была здесь и пыталась что-то сказать. Но я видела только образы, из которых четко уловила один — серебряную сову. Такая сидела на верхушке трости Хелии, с которой я познакомилась на балу.

Я рассказала об этом Эйдану уже в карете, когда мы поехали в город.

— Бабуля была довольно общительной, — кивнул