— Поползут слухи! Это очень плохо, особенно перед столь значимым для вас событием! Вы должны были меня разбудить! И… столько дел ещё было…

Он остановил её движением руки.

— Не портите мне день. Я не жалею, — серьезно сказал данхне. — Но вы правы, нужно возвращаться.

Он педантично сложил плед, разровнял примятое ложе, поправил подушки, положил книгу и сделал приглашающий жест. Шел молча. Тэруми была этому только рада, что-то говорить не хотелось, это разрушило бы то, что произошло здесь. Она подозревала, что по этой же причине, он отпустил её вплоть до завтрашнего бала, доверив самой решить все возможные моменты без его согласования.

В эту ночь Тэруми так и не смогла заснуть. То, к чему она имела сегодня счастье и несчастье одновременно прикоснуться, утвердило в вынашиваемом ранее решении. Быть рядом не получится, а по-другому ей уже и не нужно. Вся её жизнь показалась борьбой с ветряной мельницей. Бесполезной. Так зачем цепляться за такое? И всё же её долг не позволял ей трусливо сбежать прямо сейчас, поэтому к назначенному времени она стучала в дверь покоев данхне. Парадная форма, безупречный вид и уверенный, твердый взгляд. Танэри — гордость империи. Её вид не должен оскорбить сына Повелителя.

— Вам очень идет белый цвет, — вместо приветствия сказал данхне.

Тэруми вежливо кивнула, показывая, что ценит неожиданный комплимент. Внутри всё перевернулось от желания закричать ему в лицо, что белый цвет она ненавидит. В этой форме она стоит и смотрит, как его касаются другие женщины. Но ничего. Это в последний раз.

* * *

Чонсок шел и старался не смотреть на танэри, но всё равно взгляд раз за разом скользил в её сторону. Её вид был подчеркнуто отстраненным и спокойным, но отчего-то он чувствовал, что незримо что-то изменилось. И это что-то вызывало у него тревогу. Желание запереть её в комнате и никуда не выпускать не оставляло и во время приветственной части бала, и во время трапезы, а когда после одного из танцев он вернулся на место, и она попросила выходной, то и вовсе запаниковал. Причин отказывать не было — он согласился.

Музыка и очередная гостья увлекли его. Нужно было проявить участие и оказать положенное внимание, включиться в игру, вот только сконцентрироваться не получалось. Он открыто бросал взгляды в сторону девушки в белом, что каменным изваянием стояла у стены и следила глазами за гостями.

— Данхне Лим, а что вы думаете по этому поводу? — услышал он почти у самого уха.

Сладковатый, немного пряный аромат окутал его ещё сильнее, вызывая желание отстраниться. Чужие глаза смотрели на него с обожанием и восхищением. Мелькнула мысль, которую он часто ловил с другими. Не в эти глаза хотел смотреть, не эту девушку хотел вести в танце, не этой девушке хотел улыбаться. Он вдруг понял, что даже забыл имя той, с кем сейчас танцевал. А ведь такого раньше не случалось.

— Прошу простить, я столь ослеплен вашей красотой, что стал несколько рассеянным. Не будете ли вы снисходительны к моему непозволительному промаху? Повторите, пожалуйста…

Девушка кокетливо рассмеялась, а потом заговорила. Он заставлял себя слушать, но очередной пируэт снова позволил увидеть его танэри. Их глаза на секунду встретились. Его кольнула отраженная там злость. Холодная ярость пришла к ней следом и сделала черты красивого лица резче. Губы сжались в тонкую линию. К ней подошел один из её людей и что-то зашептал. Тэруми отреагировала резко и категорично, а потом снова застыла каменным изваянием, сменяя злость на мраморное равнодушие.

Чонсок понял, что от него вновь ждут ответа, но музыка закончилась, подарив шанс на спасение.

— Я буду счастлив продолжить беседу в другой раз, — сказал он и повел девушку к её месту.

Едва он освободился от чужого общества, направился к Тэруми.

— Всё в порядке? — спросил он, бросая на неё обеспокоенный взгляд.

Его поведение вызвало интерес, но ему было всё равно.

— Всё под контролем, — отчиталась Тэруми, смотря мимо него.

Он вернулся на своё место, но всё равно периодически оборачивался, чтобы убедиться, что с ней всё хорошо. Взгляд матери почувствовал через расстояние. Холод её глаз отчетливо говорил, что его поведение недопустимо. Он едва заметно кивнул и больше не оборачивался.

* * *

Тэруми не хотела уходить. Она понимала, что как только дойдет до своей комнаты, снова станет плакать. Поэтому она отстраненно блуждала по залу до тех пор, пока в нем ещё были слуги, которые убирали пространство после бала.

Тэруми раз за разом прогоняла в памяти события заключительного в этом сезоне мероприятия. Она видела беспокойство в глазах данхне, видела и реакцию Императрицы на скандальную вольность сына. Понимала, что он не должен был вот так открыто показывать своё отношение к своей подчиненной. Это слабость, которой смогут против него воспользоваться, и которая однозначно выльется ей, Тэруми, неприятностью.

Если бы данхне захотел, то она вполне могла бы стать его любовницей. Могла бы, если бы не руны… И тогда вся её жизнь превратилась бы в ожидание тайных встреч. И так продолжалось бы до тех пор, пока она не наскучила бы будущему Повелителю или пока он не вступил на трон. Повелителю не позволительно иметь любовниц. Это даже на уровне слухов немыслимо. Правящая семья должна быть образцовой и являться эталоном действующих моральных устоев империи. Если сам Повелитель не будет их соблюдать, то какой тогда смысл требовать подобного от подданных. Вот такая сказка с однозначно плохим концом для Тэруми.

Эту ночь она тоже не спала. Приход тайри ждала под его кабинетом. Дэкстор бросил на неё хмурый взгляд и пригласил в кабинет. Тэруми положила своё заявление. Ответ знала, но всё равно должна была попытаться.

— Что это? — Мужчина бегло пробежался взглядом по строчкам и поднял на неё глаза.

— Моё заявление об отставке.

— Это я вижу. Я спрашиваю, что это? — Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, изучая лицо подчиненной.

— Я хочу уйти из армии.

— Причины?

— Личные.

— Личные, значит, — он скептически хмыкнул, а потом подался вперед, обжигая холодом взгляда. — Танэри Ю-хи Шайн, когда вы поступали на службу, ваш отец, а потом и вы при достижении совершеннолетия подписывали согласие на службу. Ваша жизнь принадлежит империи. И именно поэтому вы не можете самовольно оставить её, как и не имеете права просить об отставке. Отставка вам светит только или по выслуге лет, или посмертно. Какой вариант