Рий воспринял ошейник в штыки, то пытаясь куснуть меня при каждом удобном случае, то «заиграть» мешающий аксессуар так, чтобы потом с фонарями не нашли, но потом смирился. Зато стук в калитку различал без проблем и сразу же прятался под кровать, пока я шла смотреть, кого, а главное – с какой напастью, принесло. После обнаружения приёмной и приведения её в порядок я старалась по домам не ходить из соображений безопасности, соглашаясь на визиты только в крайних случаях вроде родов или переломанных нижних конечностей. Но лом на всякий случай держала в зоне доступа. В конце концов, я – девушка хрупкая, должна иметь что-то для самообороны.

Вот и сегодня пришлось топать к Руте, так как муж её был просто огромным и даже трое мужиков не были в состоянии его поднять, чтобы принести ко мне. Как я вправляла ему вывих голеностопа – вообще отдельная история, так как раз семь едва не получила пяткой в лоб, пока этот бугай визжал и скулил похлеще Розана. Кстати, этот молодой полудурок ходил гоголем, демонстрируя при каждом удобном случае, как его «проклятая ведьма исполосовала». Так и хотелось ему настучать по голове чем-нибудь тяжёленьким, чтобы не смел аккуратный тонкий шрам, оставшийся после всех моих стараний, так называть! Там вообще мог получиться из-за его ковыряний неслабый такой рубец из разряда «лошади не было, распахали огород на Горыныче, как смогли».

Вернувшись обратно к разбору растений, я снова посмотрела на разложенные на столе в лаборатории как целиком высушенные экземпляры, так и части. Память ко мне так и не вернулась, но некоторые названия были, как бы это сказать точнее... Более знакомыми, что ли, в отличие от остальных. Например, ромашка, чабрец, мята, тот же зверобой или пижма по сравнению со стерхаркой, парлебикой, совентаркой или бершанкой. После ознакомления с дневником Тонии я тщательно изучила все книги, справочники и даже методички, что нашла в библиотеке, но ни одного упоминания о златовенчике не нашла. Зато обнаружила, что достаточно было лишь пару раз прочесть абзац или параграф, посвящённый тому или иному лекарственному растению, как без ошибок могла не только повторить, но и с первого раза угадать, даже если передо мной оказывалась просто охапка «целебного» сена, притащенная кем-то из деревенских в счёт оплаты моих услуг.

Один раз, правда, вручили «букет» с чертополохом внутри, но обнаруживший это Лерх, который получил им по «морде лица» за неосторожный подкат в виде попытки зажать около одного из домов, потом пошёл не на меня жаловаться, а выяснять отношения с «дарителем», посчитав того виновным во временной утрате своей неотразимости. Мне бы такое самомнение иметь, как сыновьям Сортона! Королевой бы себя чувствовала, если не богиней! Татарку, впрочем, выкидывать не стала, а тоже пустила в дело: для печени – самое то! А ещё при гинекологических расстройствах, простудных заболеваниях и в целом для поддержания иммунитета. В идеале использовать стоит свежесрезанное растение, но на безрыбье...

Рий, прикорнувший у моих ног, внезапно дёрнулся, а потом то ли заскулил, то ли зарычал. Значит, кто-то пожаловал. Пришлось срочно гасить свет в лаборатории, запирать её и спешить вниз, чтобы выяснить, кого там принесло. Странно только, что щенок не побежал прятаться под кровать в спальню, а пушистой тенью следовал за мной. Цыкнув на него, чтобы исчез из поля зрения, открыла дверь и словила дежавю.

– Сжечь ведьму! Кончай ведьму!

Глава 16. Снова-здорово

Первая же мысль, посетившая, меня оказалась о том, что лёд на реке растаял, и теперь выкрутиться также, как в прошлый раз не получится. Глядя на беснующуюся толпу, я искала глазами Сортона, который обычно никогда не упускал шанс оказаться впереди всех. Однако на этот раз он стоял позади всех, заложив большие пальцы за широкий пояс и ухмыляясь так, что сразу стало понятно: пощады не будет.

– Сортон! Мы же договорились, что меня трогать не будут!

Староста размеренной походкой прошёл через толпу, подавая знак мужикам с зажатыми в руках вилами: – Уговор был иной: тебя не трогают ровно до тех пор, пока не случится какое-нибудь несчастье в Веройсе.

Я начала пятиться в дом, чтобы спрятаться внутри: – Так что произошло?! Утром же всё спокойно было!

– А ты, как от нас ушла, так и корова подохла! Кормилица наша! У-у-у, ведьма проклятая, сглазила! Ей бы ещё жить и жить, деток наших кормить, а теперь как? Обездолила, голодать заставила! – рухнула на колени Рута, хватаясь за голову и голося на всю округу таким высоким голосом, что в ушах зазвенело. – Да что же это творится, люди добрые! Сегодня моя Милка подохла, а завтра от взгляда её колдовского и остальной скот поляжет?! А там и птицу мор накроет – помрём все с голодухи! Все!

Я рванула к двери, ведущей из сеней в основную часть дома, намереваясь запереться, а пока будут выносить преграду, успею добраться до погреба, из которого ведёт потайной ход за огороды. Но тут вперёд вылетел ощерившийся Рий и кинулся под ноги первым вскочившим на крыльцо мужикам.

– Ох, ведьма! Ещё и волка приютила! Нет ей пощады! – взревела толпа, просочившаяся во двор.

Рий издавал грозные, с его точки зрения звуки, уворачиваясь от вил, норовивших проткнуть его насквозь. Вот он отскочил назад, и мне показалось, что успею его схватить и укрыться за дверью, но в итоге запнулась, и едва не пропахав носом напольные доски, оказалась схваченной. Дура! Пожалела щенка, окончательно подписав себе смертный приговор. Пока пыталась вырваться, Рий куда-то исчез. Я царапалась, кусалась, стараясь изогнуться так, чтобы дотянуться до ножа, закреплённого на правой лодыжке, но всё оказалось тщетным. Меня скрутили и потащили на главную площадь, где обычно собирались жители Веройсы, чтобы выслушать очередное объявление Сортона, касающееся сбора податей или разрешения на ловлю рыбы.

А деревенские хорошо подготовились: в самом центре высился столб,