Жар-птица, пользуясь паузой, ловко тюкнула раскаленным клювом Лихо куда-то в шерсть.

– Откуда вылупились?! Как могли вылупиться две жар-птицы, гарпия, курица и вот это?!

В доказательство Кощей вытянул горыныча, крепко держа сразу за все головы, как курицу над супом.

– Папа! Папа! Папа! – кажется, тот воспринял это за игру.

– Да из яиц они вылупились! Из тех, что Василиса Ильинична принесла и у оградки оставила!

– Так зачем ты их в дом занес?! – взвыл Кощей.

– Я думал, гостинцы это! Кощей Кощеич, не губите!

– Дурное ты, Лихо, – пробурчал он. – Ладно! Собирай всех вылупившихся. —

Он посмотрел на слегка озадаченного горыныча.

– Нанесем Василисе Ильиничне ответный визит.

– Мама! – обрадовался змей.

Пятеро новых питомцев уместились в ту же корзинку, в которой, стараниями несносной девицы, именуемой Кощеем не иначе как Чудище, и прибыли. Наотрез отказавшись слушаться Лиха, они дружно притихли при виде хозяина замка. И послушно расселись, с любопытством выглядывая в большой страшный мир.

Чувствовал себя Кощей при этом крайне странно. Но злость подгоняла, заставляя идти через лес и нести Василисе Ильиничне гостинец.

Чудище появилось в лесу около года назад. Старая карга, с которой они худо-бедно установили шаткий мир, куда-то смылась, а вместо нее из столицы приехало вот это. С блестящей косищей, огромными глазами, мерзким голоском и неуемной прытью, от которой взвыл весь лес.

Кощея тогда и в лесу-то не было, путешествовал, заклятия новые изучал. А когда приехал, обнаружил забившееся в уголок замка Лихо и… забор. На добрую сажень заходящий на его, Кощееву, землю!

– Ничего не знаю! Согласно королевским кадастровым картам, вы самовольно захватили часть территории леса, принадлежащей моей бабушке. Извольте соблюдать закон.

С законом Кощей никогда не спорил. Поэтому наслал на забор проклятый терновник. Поселившиеся в нем летучие мыши-вурдалаки за версту чуяли желающих приблизиться к границе и предвкушали сладкий пир. До смерти не кусали, но чесались после них всей деревней!

И все как-то утихло. Чудище не совалась к Кощею, Кощей – в деревню. Лишь изредка до него доносилась музыка и гомон – с приездом Чудища в лесу стали пировать чаще.

Так что королевича Кощей натравил больше веселья ради. Что он, совсем чурбан, что ли, чуждый простому смертному юмору? Подумаешь, оскорбилась! Всего-то ружьем возле носа помахали.

Деревня спала. Погасли окна и огни на главной улице. Разбрелись по опочивальням сказочные твари. Лишь в отдалении, в стороне озера, слышался плеск воды и девичий смех.

Туда Кощей и направился: чутье подсказывало, что Чудище именно там.

Тишину темной чащи вдруг нарушила музыка, сопровождавшаяся «Эй-на-нэ-на-нэ!» или чем-то таким. Она становилась все громче и громче, пока не пошатнулись близлежащие кусты и на полянку не вывалился целый ансамбль цыган в цветастых нарядах. Определенно хмельные, они лихо отплясывали, потрясая бубенцами. Но что самое интересное – среди всей этой безумной толпы Кощей узнал королевича. Того самого, что с ружьем на чудо-юдо идти собирался. Ружье, кстати, все еще было при нем.

Кощея иностранная делегация, кажется, даже не заметила. Поплясав немного на поляне, табор вместе с наследником государства двинулся дальше.