— Но это же чужие вещи!

Он пожал плечами.

— Потерянные. Увы, люди все реже прячут в землю сокровища. Раньше дураков было больше.

Я опустила руку в сундук, зачерпнула горсть монет. С мелодичным звоном они высыпались назад на гору золота.

— Возьми побольше, — предложил Эйдан. — Поедем за нарядами. Я слышал, что для женщин это сродни медитации.

Я покачала головой, и тогда он сам загреб жменю монет и опустил в карман брюк.

А я даже не могла себе представить, сколько золота в этом сундуке. А еще бриллиантов, изумрудов, рубинов… Огромная куча деньжищ. Несметные богатства.

Светлячки слетелись в сторону, и я сперва решила, что там гора желтого кирпича, лишь позже осознав, что это тоже золото — слитки, небрежно сваленные в кучу.

— На западных границах края есть золотая жила, — пояснил Эйдан. — Она уходит глубоко под землю, людям ее не достать. Но для корней башни нет ничего невозможного. Ладно, с сокровищницей мы разобрались, пойдем дальше.

Мы вновь двинулись сырым коридором. Над головой переплетались корни: толстые как стволы деревьев, и тонкие, как белые червячки. Они трогали мои волосы, иногда касались лица, и сердце колотилось в груди все громче.

Очередная пещера распахнулась внезапно. Звуки исчезли, пахло сыростью и землей. А в стенах, изрытых углублениями, похожими на пчелиные соты, лежали самые разные предметы: чашка, расческа, статуэтка коня, кинжал с черным камнем в рукояти, старая книга…

— Когда кто-то из рода умирает, башня забирает его тело, — сказал Эйдан, остановившись напротив стены и потрогав старый кинжал. — Она хоронит его под своими корнями и выбирает одну вещь.

Оставив кинжал, он взял брошку. Довольно простенькое украшение: тонкие серебряные крылышки и бирюза.

— Я видела ее раньше, — вырвалось у меня. — Ее носила Джиневра сол Гир.

— Хозяйка башни может попробовать установить контакт с хозяином вещи, — произнес Эйдан, протянув мне брошь в виде бабочки. — Малин, узнай, отчего погибла моя бабушка.

***

По поводу броши мы поссорились, не успев выйти из подвалов Сол-Гирата.

— То, что я тебе ее дал, еще не значит, что ты должна ее носить! — Эйдан сол Гир едва не рычал. — Подумай головой, Малинка. Бабуля погибла внезапно. Ее смерть могла быть насильственной.

— Удивительный случай, но тут я с тобой согласна, — сказала я, разглядывая брошь.

Джиневра любила ее и носила чаще других украшений. Раз даже я, служанка, проработавшая в башне едва ли с два месяца, помню серебряную бабочку госпожи, то и остальные должны.

— Вот, — протянул Эйдан. — Убийца бабули может узнать ее любимую вещь!

— Так и есть, — подтвердила я. — Он увидит вещь Джиневры, узнает, что у башни появилась хозяйка, поймет, что его могут вычислить, и начнет делать ошибки.

— Убивать он начнет! — рявкнул на меня Эйдан. — Тебя, Малинка!

— А чего ты на меня орешь? — вспылила в ответ я. — Тут тебе не казармы и не дозор, а ты мне не командир!

— Я твой муж!

— Иди в скверну!

Дом молчал и не шевелился и, казалось, спрятался бы под землю, если бы мог.

— Положи ее куда-нибудь, а после, когда вернемся, возьми в руки и помедитируй, — приказным тоном произнес Эйдан.

— Сам медитируй, если тебе это так нравится, — отрезала я. — Может, и нет убийцы. Твоя мать сказала, что Джиневра провела темный ритуал.

— Моя мать ни шиша не смыслит в ритуалах! Бабуля бы не стала. Она была доброй, и ее все любили.

— Не все, раз ты ищешь убийцу!

— А стоит ему взглянуть на брошь, и он поймет, что мы его ищем. Малин, я не собираюсь тобой рисковать!

Сол Гир попытался отобрать у меня бабочку, но я зажала ее в кулаке, и неловкая возня закончилась тем, что я оцарапала руку.

— Дай посмотрю, — попросил Эйдан уже другим тоном.

— Ерунда, — буркнула я, разжав пальцы, и царапина мгновенно затянулась — резерв-то полнехонек, все заживает как на собаке. — Но брошь я тебе не отдам. Ты же корневой маг, в конце концов. Неужели не защитишь свою жену?

Сол Гир вздохнул и вынужден был согласиться, но рожа стала такая хмурая — одна радость смотреть. А когда мы поехали в город, я приколола брошь на шлейку платья — словно бабочка вспорхнула и села мне на плечо.

Итак, я хозяйка башни. Мне доступны несметные богатства. Край Сол-Гират фактически мои владения. Пополам с Эйданом, разумеется. Но он произнес корневую фразу — одну из тех, что доступны только корневым магам, — и признал мою силу и власть.

Я тайком покосилась на Эйдана. У меня есть над ним власть? А ведь правда… Он зависит от меня, от моих прихотей, от моего желания сотрудничать, в конце концов. Его дом, его род, корни — на чаше весов все, что ему дорого. И это при том, что он заплатил мне два золотых.

Как я ни пыталась оставить прошлое позади, но это воспоминание свербело и рвалось наружу. Он, исчисляющий монеты горстями, выдал мне два золотых. Вот жмот!

— Нам прислали кучу пригласительных, — буркнул Эйдан. — Хочешь выйти в свет, Малинка?

— Да. И я надену брошь.

— Ты в могилу меня сведешь! — взорвался он.

— У корневых магов не бывает могил, — напомнила я, мило улыбнувшись. — Башня похоронит тебя под корнями.

— И я буду являться тебе призраком и выть по ночам.

— Эйдан, давай подытожим, что у нас есть, — предложила я. — Башне стало лучше. Факт?

— Факт, — согласился он.

Дом и правда приободрился: перестал кряхтеть как старая бабка и даже сделал спальню шире, организовав мне уютную гардеробную в уголке.

— Мы оба не верим в темный ритуал Джиневры сол Гир, — продолжила я. — Хотя полностью его исключать нельзя. Но раз уж она умерла, то и последствия ритуала должны сгладиться, особенно после Кормилицы. Дом пойдет на поправку.

— Надеюсь, что так, но в ритуал бабули не верю,