"Нормы приличий"! Да если б. Плевать бы Элли на нормы, да и размазывать пальцем! Другое волновало ее... Аллек Раймер — настоящая, холодная тварь. Привыкшая, видно, получать всё, что захочет, без особых трудностей. Вот и не бережет то, что есть. Ради своей гордыни и желания превосходства способен положить на плаху всё. Особенно то, что по его мнению, малоценно. Кровные узы, например.

А вот у нее, Эллиноры Морней, ничего нет. Да и не было никогда. Матери настоящей и то не было. Бедолага — горничная, раздвинувшая ноги перед лейдом Морнеем, отправилась отдыхать в аккуратную могилку, когда Элли исполнился год.

Чужой дом. Чужая семья. Даже свадебное платье, восхитительное, воздушное, пахнущее новизной, сладкими духами и счастьем — чужое. Всё приходится выгрызать зубами, и это печально. Но уж то, что попало в эти самые зубы, Элли ни за что не отпустит! И никто — ни Дарион, ни его баранья упертость, ни Аллек, ни Боги, ни легрова бабушка или какая — там Настоящая Невеста Смотрителя, не смогут ей помешать.

Уложив, наконец, косу в аккуратный круг вокруг головы, Элли поднялась с круглого стула. Осмотрев себя в зеркало, осталась довольна и удовлетворена полностью.

Платье, бывшее на ней в это утро, не оставляло ни малейшего намека на желание нравиться, либо какую ни то игривость. Темно — синее, плотной шерсти, с полностью закрытыми, белыми воротом и рукавами, оно более напоминало униформу прислуги, чем наряд великосветской лейды. Горячему красавчику Аллеку даже и взглядом не было, за что зацепиться!

— Мне было очень хорошо ночью, Дарион, — внезапно произнесла она, хрустнув пальцами — Вот если бы ты всегда был таким милым!

Смотритель наморщил лоб:

— Элли? — явно, мужчина был озадачен — А разве ночью между нами что — то было? Прости. Я ни легра не помню.

Очень странно. Она — то ведь помнит! Не всё, конечно, но помнит. А он... Ему, выходит, больше досталось. С ней братик не заморачивался, по видимому решив, что слабому человеческому разуму хватит и капли. А вот по Смотрителю шарахнул от души.

"Я очень хочу, чтоб ты осталась здесь подольше."

— Пойдем, Дарион, — тронув Смотрителя за руку, пошла к дверям, проклиная Аллеков Бьющий — Наотмашь Потенциал и собственную наивность — Не помнишь и... не надо. Забудь.

Раймер пожал плечами. Элли — дура. Но это итак всегда было ясно! Глупости в красотке ни на *полтишку не менее, чем красоты. Еще полтишка пафоса, и пара полтишек — устоев, скреп, да салонного воспитания. Малость простовата. Что есть, то есть. Откуда — то же лезет та простоватость? Не из того ли сундучка, где хранит лейда Морней все свои тайны? Вполне возможно! Всё — вполне возможно.

Ой, а не насрать ли? И на тайны те, и на "настоящесть"? Больно оно надо... Ненастоящая она Невеста, факт есть факт. Зато какая! Какая она... потрясающая! Живая. Переживающая за всё, даже и за то, что совсем ее не касается. Странно честная, искренняя, хоть и явно чего — то не договаривает...

И да, неизвестно еще, как поведет себя Настоящая, ТА САМАЯ, если когда — нибудь явится сюда. Если то, что написано в книге, всё таки правда.

— Эллинора, — шепнул он, нагоняя нареченную на лестнице и беря под руку — Отлично, кстати, что ты всё таки решила называть меня по имени. Давно пора! Молодец, что сообразила сама. Мне так намного приятнее. Ладно...

Хохотнул, переплетая пальцы Элли со своими:

— Пойдем прощаться с твоим любовничком. Надеюсь, навсегда.

"Я очень хочу, чтоб ты осталась здесь подольше."

Память принялась напевать услышанную ночью фразу на все лады. Верно, слова эти застряли там навеки!

Лейда Эллинора Морней, спускаясь по лестнице под руку со Смотрителем, безмятежно и лучезарно улыбалась.

Хотя больше всего на свете девушке сейчас хотелось выть, колотя руками о стены.

Выть зверем до тех пор, пока этот вой не достигнет ближайшего к небу Приграничья Звездного Пути.

Ну... хотя бы!

---------------------------------------

*Полтишка — мелкая торговая мера. Равна 2,5 граммам

Глава 10:1

Прощание, стараниями Эллиноры, прошло неплохо.

Дарион, находящийся то ли под действием остатков морока, то ли под действием чар нареченной, то ли питаемый ещё какими — то неясными надеждами, то ли попросту не проснувшийся до конца, повел себя достойно и спокойно.

Когда они с Элли спустились вниз, учтиво кивнул брату и подал даже ему руку. Тот благосклонно принял и кивок, и крепкое, рукопожатие. Почти — дружеское. Почти — настоящее.

— Я прошу нас простить, лейд Раймер — старший, — отчеканила Элли, склонив голову — Простить за промахи и неосторожность. И прошу принять извинения от и за моего ЖЕНИХА. Поверьте. Дарион раскаивается в содеянном. Искренне раскаивается. Смею заверить, что впредь (если, разумеется, вы решите еще раз нанести нам визит!), подобных эксцессов не повторится.

В неожиданно воцарившейся тишине голос лейды Морней звучал так, будто не хрупкая девушка сейчас приносила извинения гостю, а тонкие железные листы, подвешенные на веревках, крутились и бились друг о друга на трескучем морозе.

Подобные игрушки любили развешивать на ветвях деревьев зимой местные ребятишки. В особо холодную погоду железо перед вывешиванием поливали водой — тогда лист, замерзая намного быстрее, при всяком повороте ветра издавал громкий звон. Если же как следует шарахнуть по нему палкой, то кроме звона, рассыпались вокруг сияющие, острые, ледяные брызги на потеху детворе.

Зима в Приграничье странная, как в общем — то и все времена года... Она может продлиться месяц, завершившись сопливой, быстрой оттепелью. А может затянуться и на полгода. Вот тогда — то в ход и идут разные ухищрения, вроде этой или иных забав. Надо же как — то разнообразить тягучие, черные зимние вечера и дни...

...Дарион кашлянул, повертев головой. От Смотрителя не ускользнул ни неожиданный тон нареченной, ни это, с нажимом выделенное "ЖЕНИХ". Кто ж ожидал, что нежная простушка Морней может лязгать голосовыми связками, как мясник ножами!

"Вот тебе и Элли Погремушка, — подумалось ему внезапно — Голосом как бритвой режет. Лейда. Салонное воспитание. А возможно, и пансион."

Тяжело положив развернутую ладонь на талию пассии, чуть чуть поиграл пальцами со складками плотной синей шерсти платья. И, нечаянно скрестив взгляд свой со взглядом брата, понял, что не он один, Раймер — младший, тут умный. Аллек, похоже, также просёк и