– Воспитанное?! – взвизгнула Аленка. – Воспитанные существа ночами не бродят, девиц и козлов не пугают и личной жизни не препятствуют. А твое существо у меня уже в печенках сидит.

– Да ты ревнуешь! – вдруг осенило Енисея. – К чуду-юду приревновала!

– Вот на нем и женись!

Как и повелось в нашем лесу, пока Аленка и Енисей чудо-юдо делили, оно под шумок решило ситуацией воспользоваться. Из рук разъяренного королевича выскользнуло, соломенной головой вертя, огляделось, пуговицами-глазками блеснуло – и подкралось прямиком к жующему венок в уголке Иванушке. Подкралось и ка-а-к за бок укусит!

Козлик от неожиданности отпрянул, заблеял, уши прижал, венок изо рта выронил, да икнул вдруг. Громко, Аленка аж кричать перестала. А Иванушка что-то пожевал, да и выплюнул крохотную белую бусинку, что еще утром подол моего свадебного наряда украшала.

Все взгляды – Кощея, Аленки, Енисея, Лихо – медленно переползли с бусинки на виноватую козлиную морду, а потом на меня.

– Иванушка… – удивленно сказала Аленка. – Ты, что ли, платье Васино испортил? Совсем умом тронулся, бедолага. Вот превратишься сегодня в человека – и помрешь от заворота кишок.

Иванушка испуганно заблеял. И даже жалко мне его стало: в козла превратили, три года травой кормили, теперь вот в человека пора превращаться – а его платье сожрать угораздило. Только зачем? Неужто подумал, что Аленка за Кощея собирается, в нашу ложь поверил?

Я окинула взглядом свой незадачливый наряд: валенки, тулуп, коса растрепанная после утренней суматохи, и не удержалась – горько всхлипнула. Ведь грезила же я о дне прекрасном, о платье белее зимнего снега, о торжестве… а выходило, как водится, – балаган с козлом и чучелом, один Кощей стоит, в сапогах начищенных.

– Не плачь, Василиса, – решительно произнесла Аленка. – Слезами делу не поможешь. У тебя платья еще нарядные остались? Хоть какие!

– Только столичные, те, что с собой привезла, – отвечала я, смахивая предательскую слезу. – Я ведь по делу сюда прибыла, лес хранить, откуда быть праздничным нарядам?

– И то ладно! Сейчас принесу, я мигом!

Аленка стрелой вылетела из зала, а я повернулась ко всем спиной, стараясь унять постыдные слезы обиды. И тут ко мне подошел Кощей.

– Бесишь ты меня, Чудище, – произнес он прямо над ухом.

– Потому что из-за платья реву?

– Потому что жалко тебя. Вечно с тобой напасти приключаются. То в лягушку обратишься, то в избушке в мир мертвых уедешь, то вот теперь козел платье сожрал. За что ты мне досталась, а?

– За то, что вредный такой, вот в отместку и досталась, – буркнула я.

– По справедливости вышло, – с легкой усмешкой согласился он

И вдруг обнял меня. Нежно, но крепко. И от этого простого жеста стало на душе так светло и спокойно, что хоть сейчас под венец ступай в валенках да тулупе. Я прижалась щекой к его камзолу и вздохнула. Но решила, что Аленку с платьем подожду.

– А когда Иванушка-то в человека обратно преобразится? Хочу у него допроситься, за каким Лешим он мое платье съел. Может, мы о козлах чего не знаем?

– Вопрос резонный, – нахмурился Кощей. – Вообще-то уж пора бы, минут десять как. Колдовство срабатывает точно. Аленка, если мне память не изменяет, на рассвете тогда ко мне явилась. Вот на рассвете я копытце и заколдовал.

Все