– Давайте уже начинать! – радостный, что от чуда-юда отстали, королевич хлопнул в ладоши.

– Ой, погодите! – Я всплеснула руками. – Платье надеть надо!

Лихо, пока я раздевалась и отогревалась с мороза, перенесло и повесило мое свадебное платье в свободную комнату, там оно и висело в ожидании счастливого часа. И вот, он настал. Сердце колотилось где-то в горле. Было и радостно, и тревожно. А вдруг не получится? А вдруг бабуля совсем осерчает? Или Морана еще чего придумает, чтобы за обман отомстить…

Я распахнула дверь шкафа и замерла, не в силах глазам своим поверить.

Платье по-прежнему висело на резной вешалке, но изменилось до неузнаваемости! Оно было все в дырах.

Длинные, рваные дыры изуродовали тонкую ткань. Кружева висели неряшливыми клочьями. От подола кто-то оторвал целую полосу, а бусины рассыпались по дну.

В таком-то виде, остолбеневшей и белой как снег за окном, и нашла меня Аленка. Она заглянула в комнату, и глаза ее сразу стали круглыми, будто два блюдечка.

– Вась! Да что случилось? – ахнула она, увидев платье. – Кто это над нарядом так поиздевался? Лебедяна, как увидит, сразу и сляжет!

– Не знаю, Ален, – вздохнула я. – Может, Мораны происки? Или мыши в тереме давно завелись, а я в темноте да впопыхах не заметила?

– Жалко-то как…

– Жалко, – согласилась я. Но что делать, придется так жениться. Мы все-таки лес спасаем. Не до нарядов уж. Идем, скоро бабушка проснется, меня хватится. Успеть надо.

Я понуро побрела следом за Аленкой обратно в зал. Первым неладное заметил королевич.

– Это и есть твой наряд свадебный, Василиса? Да у меня чудо-юдо наряднее одето!

– Енисей, ты дурак? – воздела взгляд к потолку Аленка.

– Я средний, говорил же тебе! Дурак – младший. Почему ты все время путаешь?

– Я не дурак, – медленно произнес Кощей, – и вообще единственный ребенок в семье, но у меня тот же вопрос. Ты чего не нарядилась?

– Беда у нас! – вздохнула Аленка. – Свадебное платье в клочья изорвано!

Все замерли. Даже огонь в камине будто притих. Кощей посмотрел на Аленку, потом на меня, будто ждал, что мы рассмеемся и в шутку все обратим. А потом как рявкнул, аж пыль с полок посыпалась!

– Лихо! Опять горынычи по замку на самовыгуле шастают? Я же велел их в вольере держать, пока зубы чешутся!

Выползло Лихо из-под стола, дрожащее всей своей мохнатой тушкой.

– Хозяин, не серчай! Все горынычи и василиски на месте, кашу доедают, чешутся где положено! К платью и не подходили! Клянусь бабушкиным помелом!

– Ага, конечно! – фыркнула Аленка, уставившись на Енисея. – Значит, это твоя соломенная радость постаралась! Вечно она где-то шныряет!

– Напрасные наветы, душенька! – всплеснул руками королевич, прижимая чучело к груди. – Оно при мне неотлучно! Существо воспитанное!