Торопливо возвращаюсь в приёмную. Делаю чай и кофе. Про себя бухчу на Александра Рихардовича с его Розой. Тоже выдумал — меня на Розу променять! Еще чего! Не бывать этому! Я ведь лучше любой Розы. В сто раз. Нет — в тысячу! Христос это понял, и Александр Рихардович обязательно поймёт. Только вот в себя придёт немного от сногсшибательных новостей.

Ставлю чашки и всё необходимое на поднос и иду к двери кабинета генерального директора.

Я была занята где-то минут сорок. Думаю, этого времени мужчинам было достаточно, чтобы поговорить, и они меня не завернут с моими ложками-поварёшками.

Стучусь.

— Войдите! — раздаётся уверенный голос Александра Рихардовича.

Значит, уже поговорили… Сердце замирает в груди перепуганной птичкой, но вхожу.

Пытаюсь понять, до чего они договорились, рассматривая лица Александра Рихардовича и Христоса. Но у обоих — они непроницаемые, а спросить напрямик мне совесть не позволяет. Да и распечёт меня старший Шейгер. Как пить дать — распечёт!

Поэтому лучше я потом Христоса попытаю. Когда вдвоём с ним останемся.

— Ваши напитки, — произношу уже без выпендрёжа.

Всё-таки мне деньги за работу платят, а не за мои очень красивые глаза. Хотя жаль, что не за них.

— Да, давайте, — отвечает мне Александр Рихардович.

Христос ничего не говорит. Он что-то какой-то задумчивый. Про Розу думает? Ух, я ему!

Расставляю на столе чашки, ставлю подле старшего Шейгера чайник со свежезаваренным чаем, перед Христосом — черный кофе, безо всего.

Александр Рихардович, не дожидаясь меня, наливает чай себе в чашку, насыпает чайной ложкой сахар и, быстро помешав, подносит чашку к губам.

— Я могу идти? — спрашиваю я.

— Да, Клара Ивановна, ступайте, работайте, — довольно сухо говорит мне Александр Рихардович.

Немного обидно. До сегодняшнего дня у нас с ним были очень хорошие отношения. Но ничего! Всё наладится!

Разворачиваюсь и иду на выход, кинув вопросительный взгляд на Христоса. Тот весь в своих мыслях и не реагирует.

Не успеваю сделать несколько шагов, как за моей спиной раздаётся:

— Пппрррфуфффф! — к такому звуку я не была готова.

Испуганно поворачиваюсь.

И вижу, как Александр Рихардович, струей, так, как, наверное, драконы извергают пламя, выплёвывает чай. который я заварила.

Ну уж… Не ожидала от него!

Струя из выплюнутой жидкости красуется на рабочем столе из какой-то дорогой породы древесины.

— Что? — спрашиваю я.

Что это за представление?

Иду обратно.

Александр Рихардович, широко открыв рот, вскакивает с места, и машет руками, чем-то напоминаю курицу, которая захотела полетать.

— Да что такое? — нервно восклицаю я, заподозрив старшего Шейгера в банальном притворстве.

Только он багровеет и открывает рот еще шире.

Жму плечом и тянусь к его чашке.

Что там может быть не так с этим чаем?!

Глава 5. Что бывает, если огорчить девушку

Христос

День сегодня не задался с самого начала. Потому что утром рано-рано деятельная Клара Иванова умчалась собираться к празднику. Нет, чтобы всё своё такое необходимое барахло оставить у меня и утром спокойно доехать со мной до офиса. Нет! Так я всё увижу. Ну, посмотрел бы я… Что в этом такого ужасного?

В итоге пришлось разбираться с таксистом, которые решил, что Клара — не опасна и с собственным отцом, который решил, что Клара — мне не пара.

Поскольку папа выговорился, а я ему сообщил, что ничего в своей жизни менять не собираюсь и что меня всё полностью устраивает — особенно моя Клара, я уже был готов покинуть его кабинет и найти себе занятие где-то еще, но тут Клара решила принести напитки…

Мне б заподозрить, что это с таким началом утра ничем хорошим закончиться не может, а я вместо этого проигнорировал сигналы вселенной.

Теперь смотрю на отца, лицо которого стало шикарного малинового цвета.

И не понимаю, что происходит. Специально отцу Клара подсыпать бы ничего не стала. Это мне бы могла, но папа — для неё непререкаемый авторитет.

А затем я вижу, как она тянется к его чашке, хватает её…

— Стой! — кричу я.

И не успеваю остановить этого чашнигира до того, как она хлебает из чашки, что там наготовила. Колдовское зелье, не иначе. И сдуру еще и проглатывает. Отец хоть выплюнул.

Кларочка моя тоже открывает ротик и начинает махать обоими крылышками… Тьфу, то есть ручками.

А по цвету её личико становится словно спелый бурячок.

Странно, вроде из одной чашки пили — цвет почему поменяли по-разному… Мой взгляд мечется от Клары, которая хлопает ртом словно рыбка и машет крылышками словно курочка, до отца, который просто открыл рот и не закрывает его, выпучив глаза, а еще руками повторяет те же движения, что и Клара.

Что там в этой чашке? Тоже, что ли, попробовать?! Хотя нет — не стоит. Этих надо реанимировать. Вон у Кларусика слёзы из глаз уже побежали.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Оглядываюсь вокруг в поисках хоть какого-то средства реанимации. Ничего — как назло. Даже этих дурацких мандаринов, из-за которых зимой было столько переполоха — и то нет.

— Только не взлетайте! — кричу Кларочке и отцу и выскакиваю в приёмную. С ней смежная комната, а в ней холодильник.

Выхватываю из него две бутылки минеральной воды без газа и возвращаюсь в кабинет. Отец машет руками уже не так часто, поэтому открываю бутылку и всовываю ему. Он пытается отхлебнуть.

Клару перехватываю на взлёте, спеленываю её руками и тоже пытаюсь напоить. Главное — не утопить. Хоть вредная, но своя, родная. Жалко.

Сначала дело идёт не очень.

— Пфр-фуф! — вылетает у неё струя воды в сторону моего отца.

Тот еще сильнее выпучивает глаза. И, видимо, пытается повторить её подвиг. Но Клара — уникальна. Это я уже понял, а вот папе это только предстоит уяснить. Видимо, все свои таланты она не проявляла при нем раньше, чтобы с работы не вылететь.

— Кларочка, солнышко, не плюйся, — уговариваю я её, — Пей!

Пытаюсь залить в неё ещё водички. Замечаю, что у отца бутылка с водой ходит в руке ходуном, а вода изо рта течет по подбородку.

Да что там в этот чай можно было намешать-то?!

— Папа! — говорю строго, — Пей воду! Полегчает…

— Ддаа я-я пыт-та-ю-юсь… — заикаясь, выговаривает он.

О! К нему речь возвращается. Значит, мы на правильном пути.

Через несколько минут и отец, и Клара завязывают со взлетными процедурами и даже больше водой не плюются. Наоборот, жадно присасываются каждый к своей бутылке. Убираю пакеты, которые приволокла Клара зачем-то в офис, с дивана. Такое чувство,