Я высовываюсь из рук Христоса, как белка из дупла. Это что — он нас шантажировать собрался?! Он — меня?! Не дорос еще!

— Знаете ли что?! — и голос у меня становится таким же, каким я с таксистом разговаривала, а после у него колеса отвалились.

Старший Шейгер поёживается. Вот никогда мы с ним не ругались! Так зачем сейчас начинать? Когда мы без пяти минут родственники!

— Хорошо, как скажете, Александр Рихардович! — смело соглашаюсь я с отцом Христоса, а саму изнутри колотит. И от страха, и от ревности, и от того, что старший Шейгер какую-то Розу хочет в снохи, а меня нет, — Тогда уволюсь я! А Христос пусть работает.

Христос что-то напрягается. То ли работать за двоих не согласен, то ли с тем, что я увольняться собралась — тем более.

Зато Александр Рихардович приободряется. И даже головой начинает кивать с явным одобрением.

Вот зря!

— Но! Я сяду дома! И буду рожать по ребёнку в год! Стране нужны новые россияне! Мне Христос при знакомстве еще про это говорил…

Александр Рихардович хватается рукой за горло, словно у него начинается приступ удушья.

Христос над моей макушкой задумчиво произносит:

— Клар… Я теперь не уверен, что у меня были именно настолько масштабные планы по размножению. И увеличению рождаемости.

Хм… Тоже странный.

— А теперь, драгоценный мой Христос Александрович, поздняк метаться! Эти планы появились у меня! — отчеканиваю я.

Александр Рихардович поднимается с дивана, оттягивает ворот рубашки, делает неуверенный шаг в нашу с Христосом сторону.

Хапает ртом воздух, как загнанный жеребец, и удивленно интересуется:

— Вот значит как?

— Ага! — радостно машу головой я в знак согласия.

— Знаешь, пап… А, может, Клара и права, — задумчиво выговаривает Христос, продолжая меня обнимать.

— Сговорились! — всплёскивает руками старший Шейгер.

Потом подходит вплотную, наклоняется ко мне так, что мы почти соприкасаемся носами и сообщает:

— Ладно, Клара Ивановна, ваша взяла! Работайте оба, пока не накосячите! Но если накосячите, то… — он выразительно грозит пальцем.

— Не переживайте так, Александр Рихардович! — сладкой птицей разливаюсь я, — Ну, как-то мы несколько месяцев без вас справлялись… И компания, кстати, не обанкротилась! А увеличила свои обороты.

Надо ему напомнить, что не далее, как на прошлой неделе, он хвалил Христоса за это. А то развозмущался тут! Да еще и ультиматумы ставит. Я, кстати, тоже могу! Ультиматумы ставить.

— Ладно… — как-то устало выдыхает наш будущий общий папа, — Ступайте, Клара Ивановна. Рабочий день через пятнадцать минут начнется. Вам бы в порядок себя привести, а мы тут с сыном пока поговорим. По-мужски.

Христос пожимает мою ладошку, давая понять, что он меня не сдаст, как Кутузов Москву.

И в этом я ему верю.

— Хорошо. Пойду переоденусь. Вам чай или кофе сделать? — включаю я в себе прилежную сотрудницу.

Глава 4. Чайная церемония

Клара

Как у любой уважающей себя помощницы руководителя у меня на работе имеется юбка-карандаш унылой расцветки и белая блузка с рукавом в три-четверти. Ну, и штук пять упаковок запасных капроновых колготок. Мало ли, что случится. К тому же временами я отличаюсь редкой удачливостью. И это моё качество со времен знакомства с младшим Шейгером лишь усилилось. Но меня это не пугает! Разве могут быть препятствия для настоящей любви? Нет, конечно. Мелкие неприятности не остановят Клару Иванову, то бишь меня, на нелёгком пути к личному счастью!

Из гендирского кабинета я выхожу по-прежнему бережно прижимая к себе свой малиновый кофр с праздничным платьем, а всё остальное я благополучно забыла на директорском диване. Но Александр Рихардович там с Христосом по-мужски собрался беседовать… Не нужно мне сейчас встревать, а то терпение у старшего Шейгера и закончиться может. Внезапно…

Однако… Передо мной встала другая проблема. Я переодевалась, если надо было, в комнате отдыха кабинета генерального директора. Христос мне разрешал. Но это Христос… Сейчас я туда тоже не попаду. И как быть? Убираю кофр с платьем в шкаф, достаю юбку, блузку, колготки, туфли. Ботинок всё ещё противно хлюпает. Надо переодеться и переобуться. Заболеть только не хватает.

Немного пошевелив извилинами, иду к девочкам в бухгалтерию и отдел кадров. Они занимают два смежных кабинета, к которым тоже примыкает комната отдыха.

Тут стоит весёлый щебет. Настроения работать ни у кого нет, все предвкушают подарки и праздник.

— Клара, а ты чего к нам? — спрашивает начальница отдела кадров — Татьяна Владимировна.

— Да, оба пришли. А я с платьем, феном и… — машу рукой. Женщинам объяснять не надо. Они всё с пол пинка понимают — к празднику нужно быть основательно подготовленной, — Вот. А переодеться мне негде. Сразу в офисном прикиде я бы всё, что нужно, не унесла.

Татьяна Владимировна понятливо кивает головой.

— Проходи в комнату отдыха и там спокойно переоденешься, — предлагает сама. Мне даже разрешения спрашивать не приходится.

— Ой, спасибо! — пищу я и устремляюсь в означенное помещение.

Надо пошевеливаться. Рабочий день вот-вот начнётся, а мне еще обоим руководителям напитки нужно приготовить.

Но, когда я берусь за ручку вожделенной двери комнаты отдыха, меня окликают.

— Клара! — зовет меня Алла. Она в бухгалтерии работает.

— А? — оборачиваюсь.

— Скажи, что за подарки будут в этом году? Вроде все говорят, что особенные, — и таким любопытством светятся у неё сейчас глаза. Как у ребёнка, её-богу!

Но! Что за подарки — это секрет. Александр Рихардович лично попросил меня подобрать что-то небанальное, согласно предпочтениям сотрудниц. И сумму под это дело выделил приличную. И во второй организации тоже. Мы с Жанной, помощницей Вольского, скооперировались и долго занимались подготовкой.

Так что — никому ничего я не скажу!

Таинственно улыбаюсь в ответ и отрицательно качаю головой:

— Аллочка, прости, пожалуйста, но мне велели не говорить под страхом смертной казни, какие подарки вас ждут, — отвечаю девушке.

— Уууу, ты какая вредная! — восклицает она. Как мне кажется, даже немного обиженно.

А еще я вижу, как на нас с ней, пока мы ведем эту беседу, другие сотрудницы поглядывают. И понимаю, что надо очень быстро переодеться и тикать отсюда, пока они меня пытать не начали.

— Кларочка, ну, расскажи нам… — раздаётся со всех сторон.

Снова отрицательно машу головой и юркаю в небольшую комнату. И еще дверь за собой запираю. А то и правда ворвутся.

Быстро переодеваюсь — как солдат, призванный на службу. Даже, наверное, за сорок секунд управляюсь. И также быстро сбегаю от любопытных сотрудниц. Скоро всё сами увидят. Мне кажется, все останутся довольны, ведь мы