Глеб облегчённо выдохнул и улыбнулся, когда понял, что есть, за что можно зацепиться.

– Нет, принцесса. Не уеду.

– А ты меня забилать будешь из садика?

Глеб снова улыбнулся и взял ручки дочки. Поцеловал каждую по очереди.

– Если ты захочешь, конечно, буду! – уверил он ребёнка.

– Я хочу! – утвердительно кивнула Ася.

– Хорошо, договорились. Ну а теперь можно тебя обнять уже, принцесса?

У меня слёзы на глаза навернулись от этой сцены. Глеб на коленях перед нами с Асей, и дочка, которая вот-вот тоже назовёт Глеба папой. В глубине души я мечтала, что он узнает о детях, что у них будет папа, но всегда боялась представить себе этот момент.

– А ты мне купишь?.. Купишь тени, как у Камиллы? – вместо ответа Глебу Ася задала новый вопрос.

Я тихо рассмеялась и поспешила ответить на вопросительный взгляд бывшего мужа:

– Камилла – это её подружка из садика. Она вечно таскает детскую косметику в группу и до безобразия разукрашивает детей и портит имущество садика. Поэтому косметика у нас под запретом пока.

Глеб тоже тихо смеётся:

– Куплю, принцесса, я куплю всё, что ты захочешь.

Я обречённо закатываю глаза. Он купит, сомнений никаких нет. А у этой маленькой манипуляторши появился джин в лице отца, который будет исполнять любой её каприз.

– Ула-а-а! Спасибо! – дочка сама бросается в объятия Глеба и чмокает его в щёку.

У Глеба, как и у меня, влажные глаза. Он старается казаться сильным, но сейчас у него это плохо получается. Его сердце наполнено бесконечной радостью и теплом. Я знаю это состояние, у меня то же самое было, когда я взяла впервые их на руки после рождения.

В этот же вечер состоялась знакомство с бабушкой и дедушкой. Все были счастливы, а я впервые смогла расслабиться. Мы много говорили о детях, и никто не задевал болезненную тему. Мне ясно давали понять, что я желанна в доме наравне с детьми. Впервые за последние четыре года смогла выдохнуть спокойно и расслабиться. У меня на душе стало так спокойно, и я поняла, что в доме родителей Глеба мне будет комфортно.

Но оставался ещё один вопрос, который нужно было решить. Я не могла и дальше тянуть. Мне необходимо поговорить с Тимуром. Нам надо разобраться в наших отношениях…

Глава 24.

Мы с детьми уже целую неделю живём под крышей дома родителей Глеба. Дети привыкают к отцу и к бабушке с дедушкой. Брат Глеба, Олег, тоже приезжал пару раз. Он быстро нашёл общий язык с двойняшками. Всё шло довольно хорошо. Мы с Глебом отвозили детей в садик, а после он подвозил меня на работу. Я просила не останавливаться перед офисом, но Глеб, словно специально, каждый раз светился перед сотрудниками Тимура. Про меня ожидаемо пошли сплетни, и это очень сильно расстраивало. Я пыталась поговорить с Тимуром, но он довольно резко и раздражительно разговаривал со мной и говорил, что у него важные дела и он не может в скором времени вернуться в город.

Однажды я случайно стала свидетельницей разговора двух девушек в уборной.

– Как думаешь, сколько ещё Тимур Андреевич сможет выстоять против Воронцова?

– Не знаю, но я уже начала искать другую работу, советую тебе то же самое сделать. Всем уже понятно, что компания Воронцова поглотит нашу. У Жданова практически нет шансов, если только не вмешается Катя. Но, судя по тому, с кем она приезжает на работу, и тому, как она равнодушно расхаживает по офису, ей плевать, с кем быть и кого поддерживать. Она при любом раскладе останется в шоколаде.

– Эх, вот бы и за меня мужчины так боролись!

Когда поняла, что они говорили про меня и Глеба, стало ужасно неприятно, но я, сцепив зубы, ещё как-то проглотила этот момент. Но игнорировать разговоры о том, что Глеб прессует Тимура, не могла. И я хотела бы не верить в услышанное, но, зная Глеба, понимала, что он правда мог сделать такое, и это причиняло мне боль. Я думала, что он меняется, что он смирился и не претендует на меня, но, как оказалось, всё, что он делал, было лишь для отвода моего внимания. Боже, какая же я дура!

Когда девушки ушли, я дрожащими пальцами умылась и вернулась в кабинет. Набрала номер Тимура, но он сбросил. Я была слишком взвинчена, поэтому набирала снова и снова, пока он не рыкнул на меня в трубку:

– Если сбрасываю, значит, не могу говорить, что непонятного?!

Тон, с которым он общался, был настолько неприятным и резким, что я даже засомневалась, нужна ли я ему действительно так, как он об этом говорил всё это время. Но я не стала сейчас делать акцент на этом. Для меня в данную минуту было важно другое. Поэтому, собрав все силы, я спросила максимально спокойно:

– Это правда, что Глеб создал тебе проблемы?

По ту сторону повисло молчание, а после усталый выдох:

– Кать, это тебя не касается.

– Я просто хочу знать правду!

– И на что тебе эта правда?

– Я хочу знать, это правда?!

– Я не думаю, что твоё отношение изменится к нам обоим, даже если получишь ответ на свой вопрос. Ты выбрала, и всегда будешь выбирать его. Потому что не смогла разлюбить, потому что всегда будешь любить его, даже если он снова изменит тебе с твоей сес…– слова резанули слух, и я не позволила ему договорить:

– Не смей! Молчи! – отключилась и схватилась за волосы.

Слова Тимура били без пощады, я разозлилась на него. Мне хотелось перебить его и сказать, что нет, не люблю, но не смогла этого сделать. Мне было страшно, я отрицала слова про любовь к Глебу, но понимала, что в глубине души чувства сохранились. И мне нужно было срочно что-то делать, иначе, видя тёплое отношение Глеба к детям и ко мне, я совсем растаю. Всё, что было четыре года назад, словно становится размытым, будто, находясь рядом с ним, теперь всё начинает забываться. Внутри забилась тревога. Надо было что-то сделать, чтобы не случилось непоправимое. Я не могу простить его,  не могу. Не забудется то предательство никогда.

«Всё это временно. Да! Это всё просто пелена, которую Глеб искусно пускает мне в глаза, пока Тимура нет», – говорила сама себе, пытаясь успокоиться.

Схватив сумку, я ушла, никому ничего не сказав, с работы раньше, чем положено. Вызвала такси и отправилась в офис Глеба. Мне нужно