— Не убегай, милая. Не надо.

— Тебе можно так часто… ну это…

— Стесняешься спросить? Юленька. С тобой мы занимаемся любовью. Сексом. Близостью тел. Единением душ. Какое из этих определений тебе по вкусу.

— А по-моему мы отменно трахаемся. Но ты уходишь от ответа, Ванечка.

— Еще раз назови меня ласково.

— Ванечка. Ванюшааааа…

Он подхватывает мои бедра, приподнимает и насаживает на себя. Чуть больше съезжает по креслу. Мы стонем в унисон. Когда он заполняет меня. И новый виток безумия.

— С тобой мне можно все!

25

Принимаю душ. И снова вижу не свои вещи. Мягкий спортивный костюм. Кроссовки.

Хочу возмутиться. Но если подумать. То платье вечернее тоже не мое. Приоткрытая дверца встроенного шкафа привлекает внимание. Женские вещи. Мой размер. Совершенно новые. Но без бирок. Он готовился к моему появлению здесь? Может, он маньяк? А я теперь его жертва. Сейчас побалует немного и прибьет в темном углу. Смешно. Умереть в его руках. Наверное, было бы не страшно. Воображение понесло не в ту степь.

Чувствую запахи готовящейся еды. Сабуров на кухне колдует. Желудок требовательно урчит. Но до кухни я не дохожу.

Затягивает в комнату с роялем. И у ряда фотографий замираю. Меня кроет паническим шоком. Узнаванием. Пониманием. Пазл складывается в единую картину. Сабуров вовсе не маньяк.

Он не просто так мне знакомым показался. Странная слабость мгновенно подогнула колени. Но я устояла. Надо было сначала покушать. Секс марафон много сил забрал.

На фото Иван с синюшными губами. Пальцем его изображения касаюсь. Бледный. Болезненный. Его подбородок чаще приподнят. И даже уголки губ намекают на улыбку. Он держит планку. Он прежде всего мужчина, гордый, сильный, молодой.

На многих фото Иван в окружении семьи. Понимаю, что почти все фото сделаны в больничных или санаторных парках. Рядом с нашей деревней есть такой реабилитационный центр. Все называют его санаторий. С Ником и его компанией бегали в этот парк. По дорожкам очень круто на скейте было погонять. Охрана нас пару раз чуть не поймали! Но аллеи очень красивые. Ухоженные. Тогда еще все те больные люди казались просто отдыхающими туристами. Но оказывается там, среди тех людей, мог быть Иван. Совсем не турист. Кольнуло сердце.

На одной из фотографий поодаль инвалидное кресло. Был период в его жизни, когда он даже передвигаться не мог самостоятельно? Нет фотографий детских праздников в кругу друзей. Нет парков аттракционов.

Морщусь. Вспоминая. Затащила его в аквапарк. И так самозабвенно соблазняла его на геройский секс. А можно ли ему это. В ванной-комнате, в шкафчике баночки с лекарствами. Вся его жизнь — это борьба. За право жить! Просто жить! Кровь густеет и не циркулирует внутри. Сердце болезненно ноет. Так хотелось думать, что Вероника обманула. Он же совершенно здоров. По его венам бежит сумасшедшая чистая энергия! Эта энергия и меня заряжает. Нас сближает.

— Ты вспомнила?

Он прислоняется к косяку. И наблюдает за мной. Все так же в одних брюках. Волосы по-мальчишески взъерошены. И такая нежность на его лице. В обращенном ко мне взгляде. Сукой себя последней чувствую. Сколько дурацких мыслей свербели мою пустую голову. Сколько жалости к своей персоне выказывала. И на самом деле сейчас кажусь себе еще более жалкой, чем прежде. Я с ним впервые ощутила, насколько я женщина. Желанная. Драгоценная. Но я столько раз подвергала его опасности. Ни разу ведь. Ни единого раза не задала вопрос. Я не требовала от него объяснений. Не интересовалась его жизнью. Слишком смирилась с жизнью эгоистичной одиночки. Он просил поверить. Полюбить его. Но я даже саму себя никогда не любила. А теперь хочу еще больше все это остановить. Только как жить без него?

— Почему ты сразу не сказал? — руки совсем немеют. Чуть не уронила фото. Но все же стараюсь по местам расставить и не трогать больше. Не касаться глубины происходящего.

— Ты забыла. Значит это не было важным для тебя. — он не подходит ко мне ближе. Ждет. Выжидает моего решения. Моей реакции. Вижу, как держит себя. Как взгляд теряет фокус. Он волнуется.

— Смутно помню, как из воды тебя вытащила. Скорую ребята вызвали. Это все. Ничего особенного не было сделано. Вань. — сама делаю шаг в его сторону. Останавливаюсь. Голову склоняю. — Ты из-за этого столько времени со мной нянчишься?

— А я помню каждый момент того вечера.

— Я не заслуживаю всего этого.

— Ты правда можешь происходящее называть «нянчишься»? Юленька.

— Ваня. Это… — не дает говорить. Сам подбирает слова.

26

— У меня не много воспоминаний из прошлого. В основном все пахнет лекарствами и имеет белый цвет. Долгое время жил за границей. Там, медсестры и врачи были моими друзьями и коллегами. В тот вечер… Это были первые дни моего возвращения в страну. — тоже берет в руки фотографию. Улыбается. Но эта улыбка слишком печальная. Обнимаю его сзади. Лицом к спине прислоняюсь. Слушаю. Сердце его слушаю. Ритм спокойный.

— Как ты оказался на деревенском озере? Как в таком состоянии ты мог добраться туда?

— Санаторий. Там рядом частный санаторий. Реабилитационный центр. Я оттуда пришел. — разворачивается и обнимает за плечи. В губы целует. Ласкается щекой о мою щеку. Ладонью по волосам проходится.

— Пешком? Это километров шесть как минимум.

— Пять. Я вышел за пределы санатория. Огляделся и понял, что не хочу возвращаться. По дороге ехал старик на телеге. Лошадь у него еле цокала. Старая такая, забавная, с рыжей облезлой гривой. Сказал куда едет и взялся подвезти. Дед Степан.

— Да. Есть у нас такой.

— Рассказал, как сено на зиму запасает. И знаешь, так было красиво вокруг. Как живо все. Я видел, как вы прыгали с тарзанки. И когда ты с мальчиком приехала. На мотоцикле. В таком ярком сарафане. Смеялась все время. И косы. Юль. Я помню твои длинные косы. Круглолицая, бойкая. Живая. Настоящая русская красавица. Ты купалась в майке. И твой парень тебя все время прикрывал от лишних взглядов.

— Боже! — ладонями щеки прикрываю, — Ты видел меня счастливой. И понимаешь контраст. В то лето… погиб тот мальчик. Я за него замуж собиралась. На озере собирались его друзья. Он из армии вернулся. — колет внутри. Хочется согнуться пополам. Отворачиваюсь. Чтобы не видел лица моего. Но Ваня этого и не требует. Отходит к окну. Руки в карманы брюк прячет.

— Тот вечер. Словно другая жизнь. Для тебя и для меня это рубеж. Когда все изменилось. В тот момент я так хотел жить полной