– Олег Владиславович? Он, судя по виду, ночевал здесь, под твоей дверью, – в голосе Насти прозвучали нотки романтизации, что меня раздражало. – Представляешь? Босс ночует в больнице, чтобы быть рядом…

– Серьёзно? – я скептически приподняла бровь, но Настя не замечала моих сомнений.

– Да! Вика, ну разве это не трогательно? Мужчина явно беспокоится о тебе, – Настя говорила с таким воодушевлением, что мне становилось не по себе.

– Настя, давай не будем романтизировать этого козла, он просто переживает из-за ребёнка и не более, – сухо сказала я, пытаясь сменить тему. – Лучше расскажи, зачем пришла в такую рань.

Настя, не обращая внимания на моё настроение, вынула из сумки небольшую коробочку.

– Я принесла тебе твои любимые печеньки. Сама пекла, – гордо сообщила она.

Мы немного поговорили о мелочах, и Настя, вдруг посмотрев на часы, нехотя сказала:

– Мне надо уже бежать, иначе, чувствую, уволят! – кивает в сторону двери, намекая на Воронцова. – Ты береги себя, ладно? Я ещё зайду позже.

Я кивнула в ответ и обняла её, не забыв поблагодарить за заботу и внимание.

Когда она ушла, я взяла одну печеньку из коробочки. Она так вкусно пахла, что у меня рот наполнился слюной. Рассматривая печеньку, я медленно поднесла её ко рту и слегка прикусила. Закатила глаза от божественного вкуса на языке и не сдержала стон. Но тут за спиной раздался знакомый голос:

– Приятного аппетита.

Я вздрогнула от неожиданности, и крошка печенья застряла в горле. Начала кашлять, не в силах остановиться. Олег быстро засуетился и налил воду в стакан.

– Пей, – его голос звучал спокойно и уверенно.

Я схватила стакан, жадно выпила воду до дна и, отдышавшись, обратилась к нему:

– Как Вы смеете заходить без спроса? Вы – наглый и беспринципный, Вам деньги и связи совсем крышу снесли?! Но ничего, вот выйду я из больницы, сразу же пойду по всем телеканалам и журналистам! Посмотрим, как Вы потом заговорите! – мой голос дрожал от злости, но меня несло, я хотела его побить, хотя бы словесно.

Олег терпеливо ждал, пока я вылью на него своё недовольство, и когда я закончила, тихо сказал:

– Прости, Лебедева. Я не хотел тебя испугать.

Его спокойный тон только сильнее раздражал меня. Я прищурила глаза, не скрывая недоверия.

– Как быстро Вы переобулись. Теперь Вы стали вежливым, даже извиняться научились? А-а-а, боитесь, что не шучу и действительно дам интервью о Вас журналистам?

Олег усмехнулся, но в его глазах появилась какая-то грусть.

– Рад, что хотя бы так ты всё же со мной разговариваешь, – ответил он.

Эти слова выбили меня из колеи. Я растерялась, не зная, как на это реагировать. Олег, видя моё смущение, аккуратно взял из моих рук пустой стакан и помог мне сесть, поддерживая за руку. Его пальцы мягко коснулись моего живота, и я почувствовала странное тепло, разлившееся по телу, будто ток прошёл через меня.

Я вспыхнула от такого интимного прикосновения, и Олег, заметив это, неохотно отнял руку. Он сел напротив меня, сцепил руки в замок и откашлялся. Несколько секунд он молчал, собираясь с мыслями, а затем, взглянув мне в глаза, аккуратно заправил за ухо выбившийся локон.

– Прости меня, Лебедева. Я знаю, что облажался по полной. Просто выслушай меня, это всё, о чём я прошу, – сказал он.

Я ошалела от происходящего. Вся ситуация казалась мне настолько нереальной, что я невольно зажалась, чуть отстранившись от его руки. Олег, заметив это, поднял руки, показывая, что больше не тронет меня.

Он начал говорить, но его слова заставили меня затаить дыхание.

– Ты, наверное, слышала, что я недавно развёлся, – начал Олег, и я заметила, как сложно ему было говорить о своей личной жизни. Я не стала перебивать его, понимая, что он сейчас хочет поделиться со мной об очень личном. По крайней мере, мне так показалось. – Моя бывшая жена была беременна…– он сделал паузу, и я увидела, как его лицо стало мрачным, наполненным болью. Олег продолжил, и я слушала, затаив дыхание:

– Я очень хотел детей. Дочку и сыночка. Знаешь, у моего брата есть двойняшки, я смотрю на них, и сердце заполняется теплом, а жизнь смыслом. Я говорил об этом с женой, но… Она сделала аборт, когда узнала, что беременна, скрыв это от меня. Конечно, я об этом узнал позже… Я не смог простить и развёлся.

Я прикрыла рот ладонью, потрясённая его историей.

– Мне жаль, – тихо сказала я.

– Спасибо, – ответил он, но в его глазах я видела, что эта благодарность была не только за сочувствие. – Я рассказываю это, чтобы ты понимала, насколько сильно я хочу ребёнка, которого ты носишь.

Я попыталась что-то сказать, но он остановил меня:

– Пожалуйста, дослушай. После того, что сделала бывшая жена, я потерял контроль над собой. Стал частым гостем в ночных клубах… И вот в одном из них я увидел тебя. Я был уверен, что это ты танцуешь в нижнем белье на сцене.

Мои глаза широко распахнулись от его слов.

– Что?! – возмутилась я. – Вы вообще понимаете, что говорите?

Олег снова попросил меня выслушать его до конца:

– Да, я ошибся. Долго думал, что это была ты. Она была похожа на тебя как две капли воды.

Я догадалась, о чём он говорит, и устало провела рукой по лицу.

– Это была не я. Вы скорее всего видели… – Олег прервал меня.

– Я знаю, что это не ты. Но тогда я был уверен в обратном. И именно поэтому я вёл себя так. Узнал об изменах жены, об аборте, о клинике, о твоей беременности моим ребёнком… Я думал, что мать моего ребёнка – женщина, которая продаёт себя. Естественно, я хотел забрать ребёнка, чтобы он не рос в таком окружении. Я думаю, теперь тебе должны быть понятны мои мотивы и поведение. Я был на грани. Прости.

Его слова, такая откровенность и попытка скрыть боль в голосе, поразили меня. Я молчала, обдумывая всё, что услышала, и не знала, как на это реагировать.

Глава 20.

Откровенный разговор с Воронцовым застал меня врасплох. Я не знала, как на всё это реагировать и что делать с полученной информацией, но мне в какой-то момент стало дико обидно за него. Аборт – это слишком жестоко, особенно когда он мечтал о детях. А в том, что он хотел и хочет детей, у меня не было и нет сомнений. Но что