Глава 18.

Когда я вышел из палаты, внутри меня бушевал ураган эмоций. Взгляд Виктории, бледной и уязвимой, пронзил меня до глубины души. Я никогда не видел её такой. Её обычная броня – сильная, неприступная – вдруг исчезла, и передо мной предстала женщина, которую я никогда не замечал. Она выглядела такой хрупкой, как фарфоровая кукла, которую можно разбить неосторожным движением. Я почувствовал, как внутри меня что-то взорвалось, будто все мои прежние представления о ней рухнули в один момент.

Я стоял в коридоре, зажатый в тиски собственных мыслей, и впервые понял, что мои чувства к Виктории гораздо глубже, чем я мог себе представить. Меня к ней тянуло, и не просто как к матери моего ребёнка. Я хотел её. Хотел увидеть её улыбку, услышать её смех, почувствовать её рядом. Эта мысль поражала меня, словно молния, разбивающая всё вокруг на мелкие кусочки.

– Чёрт! Что происходит со мной?!

Ещё раз убедившись, что её окружают лучшие врачи, я решил поехать домой. Мне нужно было прийти в себя, чтобы вернуться к ней с ясной головой.

По дороге домой перед глазами стояла картина, как она бережно приложила ладонь к своему животу, защищая нашего ребёнка от меня. Этот жест неприятно уколол меня. Но я в этот момент вдруг поймал себя на мысли, что мне тоже хочется прикоснуться к её животу, почувствовать под пальцами эту связь, которую я раньше не мог осознать. И тут же в памяти всплыл тот момент, когда я впивался в её губы требовательным, почти отчаянным поцелуем сначала у меня в кабинете, а после в пентхаусе. Тогда я хотел подчинить её себе, доказать, что она теперь будет делать то, что я скажу. Но теперь… теперь я хотел не просто её тела. Я хотел её всю.

Наваждение густой волной накатывало на меня, сбивая с ног. Я вцепился в руль, пытаясь удержаться от этой непреодолимой тяги, но мысли о ней снова и снова возвращались.

Когда я наконец добрался до дома, в голове была полная каша. Я скинул одежду и направился в душ, надеясь, что холодная вода остудит меня, приведёт в чувство. Но даже под струями ледяной воды перед глазами всё равно стоял её образ. Я видел её, слышал её голос, ощущал её запах, и это сводило меня с ума. Как я, чёрт возьми, мог раньше не замечать её?!

Выйдя из душа, я встал перед зеркалом. Моё отражение смотрело на меня с той же растерянностью, что и я. Но впервые я признался себе в том, чего не мог признать раньше. Произнёс это вслух, как заклинание, как приговор самому себе.

– Чёрт… – пробормотал я, сжимая кулаки. – Я её хочу. Хочу её и всё, что она мне может дать. Я должен добиться её прощения, чего бы мне это не стоило! – как это сделать, я ещё не знал, но одно было ясно – я буду рядом с ней, пока она и наш ребёнок остаются в больнице.

А потом, если она позволит, я начну ухаживать за ней по-настоящему. Не как за ассистенткой, не как за подчинённой, а как за женщиной, которую я хочу видеть рядом с собой. Ситуация у нас, мягко говоря, необычная. Она моя ассистентка, я её босс. Между нами не было ничего, кроме работы и множества недопонимания. Я считал её продажной, грязной и за это презирал. Я же ей никогда не был интересен как мужчина. Но всё изменилось, теперь у нас будет ребёнок.

А ещё вся эта история с клиникой… Если с ними я знал, как расправиться – размазать всех по стенке и заставить их отвечать за свои ошибки – то с Викторией всё было намного сложнее. Воевать я точно не хотел. Мы оба жертвы в этой ситуации, и надо было как-то договариваться. Вот только я понятия не имел, как это сделать после всего, что я натворил.

Первые сутки прошли спокойно. Вика ни разу не вышла из палаты, а я дежурил в коридоре, пытаясь не слишком сильно нервничать. Не знал, догадывается ли она о том, что я здесь, но мне было важно оставаться рядом.

Утром приехала её подруга, Анастасия. Я уже едва держался на ногах от усталости, поэтому она застала меня врасплох, когда я ненадолго задремал на этих проклятых железных стульях.

– Олег Владиславович? – удивлённо спросила она, явно не веря своим глазам.

А после, прикрыв губы тыльной стороной руки, попыталась сдержать смех. Я откинулся на спинку стула и, прокашлявшись, попытался привести себя в порядок. Спина вся затекла от неудобных сидений, но я старался не показывать вида. Быстро посмотрел на часы – восемь утра.

– Анастасия, почему Вы не на рабочем месте? – бросил я, надеясь сбить её с толку и скрыть своё смущение. Намёк был прозрачен: я могу и разозлиться.

Но в этот момент дверь палаты открылась, и Вика сделала шаг вперёд. Увидев меня и Анастасию, она сразу остановилась, замерев на пороге. На её лице читались удивление и растерянность. Она явно не знала, как реагировать, и, не сказав ни слова, вернулась в палату.

Я почувствовал, как внутри всё сжалось. Её реакция меня задела, хоть я и понимал, что она имеет на это полное право.

Анастасия смущённо улыбнулась, заметив мой взгляд, и неожиданно сказала:

– Она простит. Но нужно, конечно, постараться.

Её слова застали меня врасплох. Я не ожидал услышать такое от неё. На долю секунды мне показалось, что во всей этой ситуации у меня появился хотя бы один союзник.

– Постараться? – переспросил я, вскинув бровь. – Что Вы имеете в виду?

Анастасия вздохнула и посмотрела на дверь палаты, за которой скрылась Виктория.

– Она упрямая и гордая. Но если Вы действительно покажете, что искренне сожалеете, то она сможет простить. Только… – вдруг нерешительно замялась, а после продолжила: – Не давите на неё и не угрожайте больше, что заберёте ребёнка…

Я нахмурился, и в голове сразу возникла мысль – Виктория рассказала ей обо всём, что произошло, между нами.

– Спасибо за совет, – ответил я холодно.

Анастасия посмотрела на меня внимательно, словно пытаясь прочесть мои мысли, но ничего больше не сказала. Она кивнула и направилась к двери палаты, а я остался стоять в пустом коридоре, пытаясь осмыслить, что делать дальше.

Глава 19.

– Настя, что он тут делает? – спросила я, не давая ей шанса начать с обычных приветствий.

Настя посмотрела на меня