Врал. Не планировал я искать её. Просто надеялся, что может быть, встречу случайно на улице. Хоть и немаленький город, но вдруг! Признаться в этом самому себе смелости у меня все же хватило.

— Всегда был нужен. — всхлипнула, обхватила моё предплечье руками, прижалась в него лицом. Засопела и вдруг больно укусила за бицепс, прямо через рукав футболки. — Гад ты, Саша. Такой дурак!

А вот это верно! Резко съехал на обочину и остановился. Обернулся всем телом, обхватил ладонями буйную головушку, кусачую, дерзкую и поцеловал припухшие, искусанные губы.

Такой дурак, что ни словом сказать, ни письмом описать! Страшно подумать, что было бы, не позови меня командир на работу к себе на родину. Так и прожили бы жизнь вдали друг от друга. Решился бы я когда-нибудь найти Катю? Скорее всего, нет. Специально этого делать не стал бы. Я же даже в соцсетях её не искал, запрещал себе. Натуральный, упрямый дурак!

Прижался губами к губам. Обиду её глотал вместе с горьким полынным мёдом. Успокаивал. И свою вину заодно.

— Люблю тебя, Катя. Прости меня, дурака.

— А сейчас как так быстро нашёл? — отстранилась, в глаза заглянула. — Я даже номер свой тебе в тот день не оставила.

— Разведчик я или кто? — улыбнулся, погладил большими пальцами нежную кожу скул.

— Ну, правда? — упрямо свела брови, требуя ответа.

— Я на станцию вашу позвонил. Спросил фамилии и имена врача и медсестры, которые приезжали на вызов по моему адресу. Сказал, что благодарность хочу написать. А дальше дело техники. Попросил нашу службу безопасности пробить твой адрес и вечером, после работы, прямиком к тебе рванул.

— Хитрец. — довольно ухмыльнулась Катя. — Благодарность хоть написал?

— Забыл. — покаянно опустил голову. — Виноват. Исправлюсь.

— Вот всегда так. — фыркнула насмешливо. — Не дождёшься от вас даже несчастного «спасибо». Поехали уже. Мама наверняка ещё с утра вареников налепила, да пирог в духовку поставила.

— Думаешь, торжественный приём устроят? — спрятал за смешком нервозность. Завёл двигатель и вырулил на трассу.

— Ну, на торжественный не рассчитывай, но «приём» будет. — подковырнула с ехидцей. — Я своих предупредила, что Машин отец знакомиться едет.

Глава 18

Честно говоря, я тоже волновалась. Отец чётко обозначил свою позицию: мужика в его дом я могу привести только в статусе моего законного супруга. А замуж Саша меня пока не позвал. Даже разговора такого не заводил. Наверное, две недели после встречи это слишком мало, чтобы сделать предложение?

К Маше рвался. Каждый день заводил эту тему. Снова и снова пересматривал все видео с ней. Светился весь. Бесконечно расспрашивал какая она. Интересовалась ли дочь, где её папа. Как ему вести себя с ней при первой встрече.

Если отец спросит, собираемся ли мы пожениться, что сказать ему? Или пускай Саша сам отвечает на этот вопрос? То, что его зададут, я не сомневалась.

Всё было как-то зыбко, неясно. Мы виделись почти каждый день. Ночи, кроме тех, когда я дежурила на скорой, мы с Сашей проводили вместе. Он приходил поздно вечером. После работы ездил к себе домой — сменить одежду, надеть свежую рубашку, а потом приезжал ко мне.

Я ждала. После работы в клинике бежала домой и ждала. Тревожно и взволнованно. Вдруг не придёт? Вдруг сегодня решит остаться у себя дома. Вдруг снова что-то пойдёт не так, и он исчезнет из моей жизни? Наверное, я ещё не до конца доверяла ему. Иначе, откуда такая неуверенность? Но Саша приходил. Каждый вечер. Врывался в квартиру и с порога начинал целовать, тащил в кровать. Но ничего не говорил о нашем будущем. Ничего не предлагал. И я не спрашивала.

Дорога тянулась бесконечной, ровной лентой. Я смотрела на мелькающие за окнами машины поля и овраги. Кусала губы, с трудом сдерживая волнение и тревогу. Как встретят? Отец может Сашу и с порога развернуть.

— Помнишь? — уже свернув на дорогу к станице, Саша остановил машину на верхушке холма, с которого открывался вид на Синявскую.

— Как целовались здесь? — я помнила. Высокие, шумящие травы, стрекот кузнечиков, палящее солнце над головой и жар, разливающийся по телу, от Сашиных горячих поцелуев.

— Здесь всё у нас с тобой начиналось. — мечтательная улыбка едва коснулась красивых мужских губ. Саша смотрел куда-то вдаль, на сверкающую ленту реки.

— Ты целовал, а над нашими головами нетерпеливо фырчали лошади.

Картинка перед глазами была очень яркой. Мы, лежащие в траве на Сашиной снятой рубашке, над нами бескрайнее, безоблачное небо и склонившиеся лошадиные головы.

— Им было любопытно наблюдать за нами. — хохотнул Саша.

— Наврятли они понимали, чем мы занимаемся. — улыбаясь покачала головой. — Скорее им не терпелось пуститься вскачь к реке, а мы не спешили оседлать их.

— Интересно, мой вороной ещё жив? — обернулся ко мне Саша.

— Жив, конечно. — удивилась я. — Он ещё ого-го! В самом расцвете сил. При хорошем содержании лошади живут по тридцать лет, если ты не знал.

— Я бы повторил наши с тобой скачки наперегонки. — в васильковых глазах засветился азарт. Совсем как пять лет назад.

— Может, и повторим. — кивнула я и покосилась в сторону конезавода на окраине станицы. — Если отец тебя к лошадям подпустит.

Или вообще на порог пустит. Но этого я вслух не сказала.

— Скоро узнаем. Думаю, я понравлюсь твоему бате. — спрятал за самонадеянной ухмылкой озабоченность.

— Ага, ага… — подначила пытающегося скрыть волнение Сашу. Особенно моим братьям. С ними ты уже знаком.

Время близилось к полудню. На улицах станицы было безлюдно. Народ прятался от жары по домам, и даже брехливые собаки лениво и вяло исполняли свой долг, облаивая из-под заборов нашу машину.

— Безлюдно у вас. — повертел головой Саша.

— Полдень. — пояснила я. — Здесь другой режим дня, Саш. Встают до рассвета, чтобы по прохладе поработать в огороде, днём в жару, в самое пекло, отдыхают в доме, а к вечеру снова выйдут.

— Сиеста?

— Угу… — мы подъезжали к дому, и от поднимающегося волнения у меня вспотели ладони. — Здесь, рядом с сиренью паркуйся, Саш. Не загораживай ворота. Отец всегда маму отчитывает, когда она свою машину там оставляет.