Врач сел на край кровати, осмотрел меня с профессиональной заботой и ответил:

– Вы пережили сильный стресс, и это вызвало угрозу прерывания беременности. Мы провели необходимые процедуры, чтобы стабилизировать Ваше состояние, но Вам придётся остаться здесь на некоторое время под наблюдением. Это крайне важно для здоровья Вашего ребёнка.

Я почувствовала, как паника медленно заполняет всё моё существо. Сердце сжалось от страха и беспомощности.

– Угроза выкидыша? – я едва могла произнести эти слова, чувствуя, как они застревают в горле.

– Не волнуйтесь, сейчас всё под контролем, – уверенно сказал врач. – Вам нужно отдохнуть и избегать любых стрессов. Мы позаботимся о Вас и Вашем малыше.

Его слова немного успокоили меня, но мысли всё равно хаотично метались. Как я могла позволить себе дойти до такого состояния? В голове всплыли последние слова Воронцова, его угрозы и оскорбления. Это его вина, из-за него всё это произошло…

Я закрыла глаза, стараясь сейчас не думать о нём. Моя главная задача сейчас – позаботиться о ребёнке. Я постаралась сосредоточиться на дыхании, как советовал врач. Вдох-выдох, вдох-выдох. Но мысли продолжали накатывать волной. Я должна была бороться. Не только за себя, но и за жизнь моего ребёнка.

Через некоторое время дверь снова открылась, и в палату заглянула Настя. Она осторожно вошла, взглянув на меня с тревогой.

– Вика, как ты? – её голос был полон сочувствия.

– Нормально, – тихо ответила я, хотя это было далеко от правды.

Настя некоторое время молчала, явно подбирая слова. Я заметила, как она нервно теребит уголок своей сумки, и это только усиливало моё беспокойство. Наконец она глубоко вздохнула и, словно собираясь с духом, заговорила:

– Вика, – её голос был полон сочувствия, – я не знаю, как ты к этому отнесёшься, но ты должна это услышать. Олег Владиславович… он был здесь с самого начала. Как только всё случилось, он буквально сорвался с места. Я такого никогда не видела… – она остановилась, бросив на меня осторожный взгляд, словно не была уверена, стоит ли продолжать.

Я замерла, не зная, чего ожидать.

– Когда тебя привезли сюда, – продолжала Настя, – он был словно безумный. Орал на врачей, требовал, чтобы тебе оказали помощь немедленно. Он не просто просил, Вика, он буквально метался по коридорам, кричал, что если тебе вовремя не помогут, то он всех засудит, посадит за решетку. Я видела его, и, честно говоря, даже мне стало страшно.

Её слова заставили меня почувствовать странное смешение эмоций. Олег, которого я знала как хладнокровного и расчётливого, потерял контроль? Метал громы и молнии, крича на врачей из-за меня? Это было так далеко от того, как я привыкла его видеть. В его глазах я была лишь инструментом, средством для достижения целей, а тут… Хотя чему я удивляюсь, он не ради меня так беспокоился, наверное, а из-за ребёнка.

– Он действительно волновался, Вика, – добавила Настя, её голос стал ещё мягче. – Я не видела его таким раньше. Когда тебя отвезли в операционную, он просто сел на пол в коридоре и схватился за голову. Как будто весь мир рухнул для него.

Слова Насти отзывались во мне болью, но не той, к которой я уже привыкла. Это была какая-то другая боль, более глубокая, вызывающая смешанные чувства. Может, он действительно переживает? Неужели он так сильно хочет этого ребёнка. Я коснулась низа живота и легонько погладила там, где, как мне казалось, он был.

Как бы там ни было, это всё не оправдывает Воронцова. Это он довёл нас до такого состояния. Я могла на многое закрыть глаза и стерпеть могла многое, но не это. Я не прощу ему этот случай. Он ещё на коленях будет ползти передо мной и извиняться, когда узнает правду. Пожалеет тысячу раз, что сравнил с проституткой, за унижение и, самое главное, за угрозу жизни моего малыша.

– А когда врачи сообщили, что состояние стабилизировалось, он выглядел так, будто у него с плеч упал огромный груз, – Настя замолчала, ожидая моей реакции.

Но я лишь молча слушала, избегая смотреть ей в глаза. Эти слова не приносили мне ни облегчения, ни радости. Скорее, они запутывали ещё больше.

Настя, видя, что я молчу, продолжила:

– Он организовал всё, чтобы тебе помогли. Договорился с лучшими врачами, обеспечил тебе всё необходимое. Я знаю, что сейчас тебе тяжело воспринимать всё это, но он действительно испугался. Это было видно.

Я чувствовала, как нарастает внутренний конфликт. С одной стороны, я не могла отрицать, что его забота и действия могли быть искренними. С другой – это всё ещё был тот самый человек, который довёл меня до грани. Тот, кто шантажировал и оскорблял меня.

– Вика, – Настя осторожно наклонилась ко мне, – я не пытаюсь оправдать его или заставить тебя что-то чувствовать. Просто хочу, чтобы ты знала всю картину. Он действительно волнуется за тебя и ребёнка.

Я вновь отводила глаза, стараясь скрыть свои настоящие эмоции. Не зная, что сказать, я лишь кивнула, словно принимая её слова к сведению, но на самом деле внутри всё продолжало бурлить.

– Вика… – она хотела ещё что-то добавить, но я остановила её.

– Не нужно, – прервала я её, пытаясь не выдать своё замешательство. – Ты прости, Настюш, но я хочу отдохнуть…

Настя с пониманием кивнула, но я видела, что она всё ещё обеспокоена. Тогда она осторожно добавила:

– Я была вынуждена позвонить твоим родителям. Они уже едут сюда. Прости, но я не могла не сказать им.

Я сначала подумала, что это была плохая идея. Ведь мама изначально была против моего ЭКО. Но потом поняла, что одна я не справлюсь, мне нужна помощь.

Настя осторожно взяла меня за руку.

– Всё будет хорошо, Вика, – сказала она, её голос был мягким и уверенным. – Ты не одна. Мы все рядом с тобой.

Я кивнула, хотя внутри всё ещё бушевали противоречивые эмоции. Я должна была подготовиться к встрече с родителями и, возможно, к разговору с Олегом. Но сейчас мне нужно было одно – покой. Ведь ради моего ребёнка я готова выдержать всё что угодно.

Глава 16.

Когда я увидел, как Вика начала терять сознание, время словно замедлилось. Я едва успел её подхватить, почувствовав, как её тело обмякло в моих руках. Паника охватила меня, сжимая грудь ледяными пальцами страха. Всё, что было до этого – мои слова, угрозы, обвинения – мгновенно потеряло смысл. В голове звучала одна мысль – только бы она была в порядке.

Я вынес её из кабинета как