– Вика, – его голос был мягким, как и тогда, когда мы были вместе. Он шагнул ко мне и протянул букет. – Это тебе.

Я остолбенела. Не ожидала его здесь увидеть, да и вообще не думала, что когда-нибудь снова его увижу. Мы расстались не очень хорошо, он мне изменил, нашёл мне замену. Я давно поставила точку в этих отношениях. А теперь он здесь, в моём новом отделе, и, кажется, я догадываюсь, зачем. Вспомнила наш разговор с мамой о нём.

– Саша… – тихо произнесла я, не зная, что сказать дальше. Он застал меня врасплох, да ещё и на виду у всех. Бывший, пользуясь моей растерянностью, взял мою руку и нежно поцеловал её, всё так же уверенно и спокойно.

– Давай пообедаем вместе? Я хочу поговорить с тобой.

Мой разум всё ещё пытался догнать происходящее. Я не знала, как отреагировать, что ответить. Но прежде, чем я успела что-либо сказать, почувствовала холодный, пронизывающий взгляд на себе. Подняв глаза, я увидела Воронцова, стоящего в дверях. Его взгляд был ледяным, и мне стало не по себе. Внутри меня всё сжалось от страха.

– Олег Владиславович, – пробормотала я, пытаясь освободить руку из рук Саши.

Я поймала себя на том, что оправдываюсь перед ним. Но почему? Олег Владиславович ведь мне никто, я не должна чувствовать себя виноватой. Но его взгляд был таким суровым, что я не могла ни о чём думать, кроме как о том, как бы мне выйти из этой ситуации.

Воронцов молча смотрел на меня, затем его взгляд переместился на Сашу. Я чувствовала, как атмосфера накалилась до предела.

– Нам нужно поговорить, – его голос был холодным и угрожающим. – Подойди ко мне.

Пытаясь успокоить дрожь в руках, я быстро вручила цветы обратно Саше и пошла следом за Воронцовым, чувствуя, как внутри всё кипит от эмоций.

Как только дверь его кабинета закрылась, Олег развернулся ко мне. Его взгляд был полон негодования.

– Кто это был, и что он тут делал? – резко спросил он.

Я почувствовала, как снова закипаю от злости. Да что он о себе возомнил, в конце концов!

– Это не Ваше дело, Олег Владиславович. Почему Вы вообще меня об этом спрашиваете? Я Вам ничего не должна объяснять! Не лезьте в мою личную жизнь.

Но вместо того, чтобы успокоиться, Олег лишь разозлился ещё больше. Его лицо напряглось, и я почувствовала, что он на грани срыва.

– Лебедева, пока ты носишь моего ребёнка, у тебя не будет никаких отношений и тем более никаких мужчин! – его голос был твёрдым, почти угрожающим.

Я замерла. Его слова прозвучали как приказ, и это вывело меня из себя.

– Вы не имеете права так со мной разговаривать! – выкрикнула я. – Я свободная женщина, могу делать то, что посчитаю нужным! Это моя жизнь, и я сама решу, что с ней делать! Не переходите границы!

Олег смотрел на меня, его лицо оставалось напряжённым. Я видела, что мои слова задели его, но не знала, каким будет его следующий шаг.

– Если хочешь сохранить спокойствие, не испытывай моё терпение, – ответил он наконец, его голос прозвучал угрожающе. – Как я уже и сказал, забудь про других мужчин!

Я стояла перед Олегом, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения. Его слова прозвучали как приказ, как ультиматум, и в этот момент что-то во мне щёлкнуло. Он уже перешёл все границы. С каждой минутой его контроль, его попытки подчинить меня становились всё более невыносимыми. Я больше не могла терпеть это унижение.

– Вы знаете, Олег Владиславович, – я старалась говорить спокойно, но голос всё равно предательски дрожал. – Я больше не собираюсь разговаривать с Вами наедине. В следующий раз наш разговор состоится только в присутствии моего адвоката.

Его глаза вспыхнули яростью, но я больше не могла оставаться здесь ни на секунду. Развернувшись, быстро вышла из кабинета, направляясь обратно в свой отдел. Мои шаги были быстрыми, я почти бежала, и надеялась, что смогу уйти от него как можно дальше.

Но не тут-то было. Услышав, как дверь его кабинета с грохотом открылась, я почувствовала, как меня охватывает паника. Воронцов выбежал за мной и, прежде чем я успела осознать, что происходит, схватил меня за руку и резко развернул к себе.

– Виктория, – его голос прозвучал громко и властно, эхом разносясь по офису, – запомни раз и навсегда: пока ты носишь моего ребёнка, у тебя не будет другого мужчины!

Вокруг нас всё замерло. Сотрудники остановились, застигнутые врасплох этой сценой. Я видела их удивлённые лица, слышала перешёптывания, заметила, как некоторые закрывают ладонями рты. Внутри меня разгорелась буря. Я почувствовала себя униженной и раздавленной, но больше всего меня поразило то, что он позволил себе такое публичное унижение.

Не успев опомниться, я почувствовала, как Воронцов грубо толкает меня в ближайший кабинет. Внутри всё было словно в тумане, и я почти не понимала, что происходит. Дверь захлопнулась, и Олег Владиславович, разъярённый и дикий, прижал меня к стене, шипя мне в лицо:

– Ты думаешь, я ничего не знаю? Ты думаешь, что сможешь меня обмануть? Я всё про тебя знаю, Виктория. Знаю, как ты подрабатываешь, продавая своё тело. Ты – продажная девка, падшая женщина, и не смей думать, что я оставлю своего ребёнка такой женщине, как ты!

Его слова пронзили меня, словно острые ножи. Я застыла в шоке, не в силах вымолвить ни слова. Всё, что он сказал, было настолько абсурдным, настолько жестоким, что я даже не сразу поняла, что он говорит это всерьёз.

Воронцов стоял передо мной, и в его глазах сверкала ненависть. Я не могла поверить, что весь этот абсурд происходит со мной. Перед глазами затуманилось, и, прежде чем я окончательно ослабла, я подняла руку и дала пощёчину мерзавцу.

Глава 15.

Я проснулась, чувствуя лёгкую слабость и головокружение. Всё вокруг казалось размытым, белые стены, запах дезинфицирующих средств… Больница. Я попыталась приподняться на кровати, но сразу же почувствовала резкую боль в животе, из-за чего моё тело вновь упало на подушки. Что произошло? Я судорожно пыталась вспомнить последние события, но в голове всё перемешалось.

Дверь тихо открылась, и в палату вошёл мужчина в белом халате, очевидно, врач. Его выражение лица было серьёзным, но он старался улыбаться, чтобы не пугать меня.

– Виктория, Вы уже проснулись. Как Вы себя чувствуете? – спросил он, подходя ближе.

– Что случилось? – спросила я, голос прозвучал хрипло и слабо. – Почему я