Хотела бы я тут сказать, что, вернувшись домой, она удивила мужа своим пением, да только это не так: в тот вечер она спела лишь в уступку уговорам, не более. А ее поющая часть продолжила молчать – и молчит до сих пор.

Я часто возвращалась мыслями к этой истории, и она отзывалась во мне тревожной дрожью. Но почему? Ведь у меня никогда не было настолько болезненных расставаний, забравших с собой значимые части жизни…

«Уверена? – внутри меня вдруг прокашлялся какой-то тихий голос и стал подкидывать воспоминания. – А как насчет бизнеса, расставшись с которым, ты приходила в себя несколько лет? С тех пор ты даже думать не хочешь ни о каком предпринимательстве. А как же онлайн-журнал, после которого ты решила больше никогда не работать в команде? А тот танец в пятом классе, который перед всеми обсмеяла твоя подруга? Тогда ведь закончилась не только ваша дружба. Помнишь, ты еще двадцать пять лет не танцевала? Продолжать?»

Ох. До этого момента мне казалось, что эти истории давно в прошлом, прожиты и отгореваны. Но, поговорив с подругой о долгосрочных последствиях ее расставания, я смогла увидеть, что многие из моих историй – с прицепом.

Так случается, когда что-то значимое заканчивается слишком резко, слишком быстро, слишком больно. Когда мы оказываемся в тяжелом травматическом состоянии – и справляемся как можем. Делаем лучшее из возможного, чтобы сохранить себя. Какое тут «сделать выводы на будущее» – тут бы выжить, вынести, выстоять. И дело не в самих изменениях, а в том, что мы часто не умеем себе помочь в болезненном переходе к новому: стараемся проскочить сам процесс, зажмуриться и поскорее обнаружить себя в состоянии «у меня все хорошо».

Прощаться – больно. И мы так сильно боимся перемен отчасти потому, что любое завершение (не важно, чего: отношений, работы, какого-то периода в жизни) – это утрата, маленькая смерть. А умеем ли мы с ней обращаться?

Когда-то мы жили в тесном контакте с природой, общиной и традициями, и каждому с детства было понятно, что рождение и смерть – неотъемлемые части жизненного цикла. Эти события равноценно праздновали всеобщими ритуалами, у всех на виду. Тогда не было многоэтажных зданий, куда женщин привозят рожать ребенка в незнакомые руки, и служб, которые быстро вывезут тело в морг, а оттуда – сразу в крематорий. И взрослые, и дети наблюдали за рождением и смертью, имели возможность соприкоснуться и свыкнуться с ними.

Сейчас же эти большие жизненные переходы мы во многом отдаем на аутсорс специальным учреждениям. У городских жителей ритуалы вокруг рождения и смерти если и есть, то редуцированы до минимума. Большинство взрослых растеряны на поминках: не понимают, что сделать и сказать, заняты соблюдением формальностей – в то время как от них ускользает сама суть прощания. У нас не оказывается достаточного времени, чтобы без спешки попрощаться и дать себе телесно прожить тот факт, что когда-то живой любимый человек теперь – бездыханное тело. Многие так и застревают на стадии отрицания: «Этого не может быть», – стараются отвлечься и чересчур успокаивают себя фантазиями и религиозными концепциями, лишь бы не встречаться с болью. И скорбь оседает внутри, остается недоразрешенной.

Если мы заглушаем сильные переживания даже на похоронах, стоит ли говорить о том, что в «менее серьезных» случаях мы и вовсе делаем вид, что «ничего такого не произошло». Но кто оценивает «серьезность» случая? Всем нам может стать больно в самых непредсказуемых местах и обстоятельствах – и никто не вправе решать за других, что мелочь, а что нет. Порой именно такие «мелочи», которым не досталось внимания, определяют нашу жизнь в куда большей степени, чем хотелось бы. И только горевание – празднование утраты – способно вывести нас на новый уровень. Позволить переменам вступить в силу.

Только из точки, в которой мы признаем: «Это закончилось», – начинается постепенный переход к чему-то новому.

Да, признавать себя в переходе сложно. Нет понятных ориентиров и наглядных примеров: как это – горевать, печалиться, на ощупь идти сквозь все, что подкинула жизнь, быть уже не в прошлом, но еще и не в будущем? В переходе всегда штормит – ощущаешь себя как угодно, но только не устойчиво и уверенно. А хочется поскорее оказаться на твердой земле.

В такие моменты мы принимаем поспешные решения, опрометчиво делаем выводы, наказываем себя за случившееся, словно это наша вина – что пришлось потерять, что мы недостаточно постарались, чтобы сохранить. Так вместе с закрытым бизнесом убиваешь в себе предпринимателя, а из-за чьей-то усмешки в танцклассе – танцора. Вместе с распавшейся командой хоронишь себя как лидера, а вместе с закончившимися отношениями – возможность петь песни.

Я не знаю рецепта, как не терять. Но если вас бросает в панику от одного вопроса: «Что я буду делать, если… (утрачу что-то очень важное для себя)», – то могу дать вам честный ответ, который поддерживает меня уже много лет. Горевать. Вы будете горевать и обустраиваться в новых обстоятельствах. И я хочу только заронить идею: чем внимательнее вы будете с собой в этом тонком состоянии перехода, тем больше значимого для себя сможете сохранить. И со временем обрести.

Если что-то закончилось – это не значит, что оно было зря, не сыграло своей роли, не имело значения. А любой переход, если присмотреться, поровну состоит из утраты и обретения, соединенных тонким мостиком празднования.

Утрата

Огромная утрата произошла со мной и всей нашей семьей пятнадцать лет назад, когда погибла моя мама. В результате ДТП ее сбила машина перед окнами нашего дома, и через несколько дней она скончалась в реанимации.

Мне было двадцать два, и сейчас можно сказать, что именно с этой страшной утраты началось мое взросление. Я научилась жить в мире без мамы: без ее ежедневных звонков, без наших совместных походов в театры, на выставки и по магазинам, без возможности посоветоваться или поругаться. Без нее я выходила замуж и растила дочь.

С тех пор я стала замечать все последующие утраты: похороны близких, медицинские диагнозы, аварии, мототравмы, закрытие своего магазина игрушек, завершение работы журнала и других проектов, уход из профессии, развод, завершения романтических и дружеских отношений, переезды, судебные процессы – и многое другое, не говоря уже о масштабных общественных событиях последних лет, которые я проживала вместе с миром, страной, семьей, друзьями и подписчиками.

Порой казалось, что вся моя жизнь – бесконечная череда утрат, и от этого становилось страшно. Но тема празднования, которую я