– Прошу прощения, но ваш кредитный рейтинг не проходит наши внутренние проверки, – ответил менеджер.

Его имени Богдан не помнил, про себя заменяя обращение к менеджеру всеми известными ему ругательствами.

– Что значит «не проходит»?

– Он слишком низкий для того объема финансирования, который вы запрашиваете.

Когда Богдан увидел на экране смехотворную сумму, которую ему согласовали как максимальную, ему показалось, что у него поднялась температура.

– Но это же смешно. Это копейки.

Менеджер только развел руками.

– Извините, боюсь, это все. Однако мы регулярно обновляем рейтинг с учетом актуальной информации. Поэтому… Давайте подождем: вдруг ситуация изменится и мы сможем пересмотреть предложение.

Но Богдан понимал, что это замкнутый круг. Ничего не изменится без дополнительного финансирования, только за его счет он сможет рассчитаться со всеми клиентами. А денег не дают, скорее всего, ровно потому, что пересчитали рейтинг с учетом лавины заявок на компенсацию. И так будет до тех пор, пока на шее его фирмы петлей висят все эти претензии. Богдан снова оказался в тупике: сначала тот индюк на экономическом форуме и вот сейчас банк. А это ведь еще не конец дня – сегодня ему предстоит очередной созвон с юристом по разводу.

Оставив машину на парковке, Богдан поднялся в квартиру. Несколько секунд он с удовольствием постоял в коридоре, наслаждаясь прохладным чистым воздухом. Все-таки находиться на улице стало практически невыносимо.

До разговора с Евой оставалось десять минут, он успевал заварить себе чай. Хорошо, что в этот раз запасся правильным, травяным. Все-таки эта малолетка приучила его к видеосвязи, странно, что раньше он никак не мог привыкнуть. Может быть, потому, что он любил свою работу, и в том числе ему нравилось видеть лица коллег и клиентов. Даже тратить время на дорогу было в радость, ведь для работы его не жалко. Зато обсуждение развода и подготовка к разбирательству по опеке – совсем другое дело. В этом случае видеосвязь – самое то, чтобы потратить минимум времени. Богдан взял кружку и устало опустился на диван. Он ждал этого звонка с тяжелым предчувствием, словно школьник, который не выучил урок. Ему было нечего сказать Еве.

– Добрый вечер, Богдан!

Ева выглядела как всегда: настолько собранно и свежо, насколько вообще можно выглядеть в камере ноутбука. Богдану хотелось выключить камеру, но это было бы неправильно – черный квадрат рядом с ее лицом. А правила Богдан уважал больше всего на свете. Может быть, даже больше, чем людей. Так что пришлось предъявить камере свой усталый вид. Он поздоровался и понял, что не включил микрофон, но Ева с пониманием кивнула.

– Как ваши дела? – спросила она.

– Все хорошо, спасибо.

Ева опустила глаза как человек, который рассчитывал на откровенность, но услышал ложь.

– Давайте сразу к делу, – попросил Богдан.

– Конечно. Для начала я бы хотела спросить, как вы оцениваете финансовые перспективы вашей компании. Есть ли что-то, на что мы можем опереться? Может быть, удалось договориться о государственной поддержке или… что-то еще?

– Увы, у меня нет для вас новостей, – отрезал Богдан. – Но я бы не сказал, что ситуация безвыходная. Я больше двадцати лет в этом бизнесе.

– Богдан, можно я буду с вами откровенной?

– Пожалуйста, будьте.

– Не уверена, что в данном случае вашего опыта будет достаточно. Ваши финансовые возможности были основным аргументом в стратегии. Хотя, как я и говорила, если иных доводов нет, даже это выглядит слабо. Поэтому с учетом всей ситуации, я думаю, нам нужно рассмотреть альтернативные пути. Другие аргументы.

– Какие же?

Ева на несколько секунд опустила глаза, словно собираясь с мыслями.

– Вероятно, нам стоит заглянуть в более понятную и человечную плоскость. Деньги – это хорошо, но они не всегда гарантируют, что ребенку будет лучше с обеспеченным родителем. Ведь, согласитесь, гораздо важнее любовь, внимание родителя, доверие к нему со стороны ребенка.

– Соглашусь, – кивнул Богдан. – Но не понимаю.

– Мы должны убедить суд, что ребенку будет лучше с вами. Что вы можете дать дочери больше любви и внимания.

– Это сложно, – признался он. – Больше, чем Кристина?

– Давайте зайдем с другой стороны, – чуть медленнее продолжила Ева. – Как вы думаете: мы можем говорить о том, что Кристина даст вашей дочери меньше, чем вы?

Она сделала акцент на слове «меньше»: Богдан сразу вспомнил их прошлый разговор и понял, к чему она клонит.

– Что у нее была вот эта… депрессия, да? Вы снова за свое? Мне это не нравится, нет. Я не хочу ничего фальсифицировать, я никому не собираюсь врать!

– Боже упаси, – улыбнулась Ева. – Но сложные моменты случаются у каждого родителя. Я говорю о том, что мы можем сместить акцент. Подсветить какие-то эпизоды. Если бы, например, вы узнали, что Кристина кричит на вашу дочь, неужели вы бы не хотели избавить Катю от такого обращения?

– Хотел бы, – кивнул Богдан, осторожно следуя за хрупкой логикой Евы, словно по льду или по канату.

– А если бы вы увидели такой эпизод, неужели вы бы не записали его, скажем, на видео или аудио, чтобы донести судье: Кристина – не такой идеальный родитель, каким ее пытаются представить?

«Звучит честно и справедливо», – подумал Богдан и молча кивнул.

– Возможно, нам этого будет достаточно. Вы – скромный добрый отец, который хочет одного: чтобы его дочь была счастлива, любима и защищена. Другое вас не волнует, и никаких собственных амбиций у вас нет. Если с Кристиной вашей дочери будет лучше, пусть останется с ней, но вы лишь хотите, чтобы у суда была полная информация. И вы предоставляете материалы исключительно для того, чтобы судья принял их к сведению и справедливо постановил, с кем лучше остаться Кате. Конечно, я бы рекомендовала использовать кадры, снятые у вас дома… В смысле, там, где живет Катя. Насколько я понимаю, та квартира тоже записана на вас, и в этом случае больше шансов, что материал примут к рассмотрению.

– А финансовые проблемы моей компании? Что мы ответим на это?

– У кого нет финансовых проблем? – Ева пожала плечами. – В конце концов, вы двадцать лет на рынке, вы выживете так или иначе. Вы справитесь, Богдан, и вам для этого не нужно надеяться на алименты, в отличие от Кристины.

Богдан снова молча