Комната отдыха наполнилась осуждающим гулом.

– Чертовы зеленые! – ругнулся мужчина, сидевший к экрану ближе всех. – Народ и так хрен без соли доедает! О чем они там думают?!

Удивительно, но впервые за все это безрадостное время, проведенное здесь, Вера Петровна ощутила солидарность с возмущенными. Она всегда считала экологическую повестку раздуванием из мухи слона, на котором зарабатывают сильные мира сего. А удается им это по простой причине. Впечатлительные молодые люди вроде ее дочери, у которых нет других проблем в жизни, верят во всю эту чушь и распространяют ее как вирус. Если бы молодежь больше думала о семейных ценностях и о простых радостях, все это не приобрело бы такого масштаба. Конечно, Вера Петровна допускала, что в известных пределах планета страдает от деятельности человека. Но на то и нужны ученые, чтобы предотвращать катастрофы. И вообще, на последнем экономическом форуме – ту запись она тоже невольно подслушала в общей комнате – говорили, что все эти экологические изменения даже пойдут на пользу стране. Появятся новые территории для сельского хозяйства, например. В общем, остается только надеяться, что завод выиграет это дурацкое дело, чтобы другим неповадно было.

Вера Петровна почувствовала вибрацию телефона и достала его из кармана платья. Подруга прислала ей ссылку на новость, в которой сообщалось о грядущих митингах сразу в нескольких больших городах, в том числе в Санкт-Петербурге.

Особенно Веру впечатлила пылкая цитата какого-то активиста: «Нельзя бездействовать. Если вы не хотите проснуться и обнаружить, что цены улетели в космос, поддержите нас и выходите на улицу своего города. Необходимо бороться с популизмом зеленого движения».

«У тебя же вроде дочка в Питере живет», – добавила подруга в следующем сообщении.

Вера Петровна сомневалась, что дочь оценит такую инициативу, поэтому не стала ничего отправлять Лене. Это привело бы лишь к очередному спору, в лучшем случае – к сердитому молчанию. Да и небезопасно девушке одной ходить на такие мероприятия, особенно с учетом того, какая Лена впечатлительная. Зато в Петербурге жила преподавательница Веры Петровны из колледжа, они до сих пор раз в полгода обменивались праздничными открытками. Испытывая необъяснимое желание хоть с кем-то разделить удовлетворение от новостей, Вера Петровна переслала сообщение. В пору ее юности преподавательница производила впечатление очень умного и прогрессивного человека. Так может хоть она выйдет на улицу с мужем за них за всех. Вере Петровне почти сразу пришел ответ – эмодзи «палец вверх». Она невольно улыбнулась такой приятной неожиданности.

Тем временем по телевизору начался следующий сюжет: «Согласно заявлению Правительства, вопрос выделения субсидии для страховых компаний не стоит на повестке дня. Мы внимательно следим за развитием ситуации, которую ранее подсветили главы крупнейших страховых организаций…»

Но Вера Петровна уже не слушала. Гриша тыкал пальчиком в книгу, ожидая, что мать назовет всех животных на картинках, одно за другим.

Глава 18

Сегодня Лене впервые не хотелось идти на работу. Впрочем, она уже больше недели нервничала, тайком занимаясь подготовкой иска для Наума Верина. Каждый день Лена обещала себе, что подойдет к Владу и честно признается, над чем работает. Объяснит, что не собирается впутывать его и фирму, просто хочет, чтобы он был в курсе. Сделать это было важно по двум причинам. Во-первых, она дорожила своей должностью, как ничем в жизни; во‐вторых, она должна была сама донести до начальника, что этот проект никак не отразится на ее основной работе и клиентах, которых Влад уже успел ей передать. Ведь если он узнает, выйдет некрасиво – словно она надеялась все утаить. Но всякий раз, нерешительно останавливаясь у дверей его кабинета, Лена находила причину ничего не говорить. Влад то был слишком занят, то уходил на встречу, то мрачнел после разговора с тяжелым клиентом. А когда подобных причин не находилось, Лена вдруг вспоминала, что испытательный срок еще не закончен и нет ничего проще, чем ее уволить.

Наконец Лена решила, что должна сперва заслужить доверие Влада и только потом, когда испытательный срок завершится, она придет с повинной. Тогда Владу будет сложнее решиться на увольнение. Однако сумасшедшая публичность, которую обрело ее дело благодаря репосту известного предпринимателя Матвея Карагача, положило конец всем надеждам на отсрочку. Злая ирония состояла в том, что это была идея Лены – опубликовать новость на сайте университета и привлечь к суду побольше внимания. Согласно замыслу, безусловная общественная поддержка такого полезного дела должна была подтолкнуть суд к наиболее справедливому и экологически ответственному решению. По ее совету Наум даже связался с несколькими дружественными СМИ, предлагая им подхватить новость. Но никто не мог предугадать, что публикация заинтересует настолько крупного блогера, как Матвей, и приобретет такие охваты.

И тем более Лена никак не могла предугадать волну ненависти, которую породило заявление «Автошинпрома» о потенциальном росте цен. Единичные голоса поддержки со стороны экологов и активистов утонули в этом разъяренном шуме. И хотя Наум Верин был в восторге от резонанса в социальных сетях, Лена оказалась не готова к агрессии и персональному вниманию. Так, зайдя однажды вечером в комментарии к посту крупного новостного паблика, она прочитала столько гадостей и угроз, что ее вырвало. Все выходные Лена пролежала в кровати, не в силах подняться и выйти из дома. Она даже не могла есть: казалось, пища утратила вкус и запах.

Кроме прочего, вот уже неделю Лена не созванивалась с матерью. Ни о чем, кроме этого дела, она говорить не могла, а Вера Петровна не должна была узнать, что ее дочь имеет отношение к скандалу.

И наконец стало очевидно: отношения с Яном постепенно рассыпались. Лена все меньше понимала, что вообще удерживало их рядом. Казалось, они прожили вместе не три года, а несколько десятков лет, как два почтенных старика. Ничто друг в друге больше не волновало их, тела не отзывались на случайные прикосновения. Однажды утром Лена просто поняла, что у них нет общего будущего. Почему это стало ясно только сейчас? В момент, тяжелее которого Лена не могла вспомнить. Но она ничего не говорила Яну: у нее не осталось сил на расставание. Все равно они давно не занимались сексом и не проводили время вместе. Они просто тихо ходили по квартире, словно оба знали, что любовь умерла, но тревожить ее смерть было неучтиво. Они трусливо и аккуратно обходили это мертвое тело, неизменно присутствующее в комнате. Делали вид, будто все в порядке и ничего не происходит.

В воскресенье вечером дошло до того,