– Я знаю Оберона и его способность находиться всегда на шаг впереди…

– Как только Оберон пересечет эти стены, я убью его.

Лирой приподнялся на локте, нависнув над Амари. В его глазах заблистал дьявольский огонек.

– Меня заводит твое упрямство, – улыбнулся он, обнажив заостренные клыки, и накрыл девушку собой в поцелуе.

Распаляя желание, Лирой предвкушал, как тело Амари вновь будет двигаться под ним, и в пылу страстной любви схватил зубами ее нижнюю губу. Болезненный укол вызвал на языке девушки солоноватый привкус крови.

И Лирой ощутил его тоже.

Жуткий непроглядный мрак заполонил голубизну его ясных глаз. Амари держалась настороже, не воображая, что должно было последовать далее, но Лирой сам стремительно отпрянул от нее, как от заразы.

– Я не собираюсь встречать здесь рассвет, – он суетливо стал одеваться, пряча от девушки почерневшие склеры.

Следуя недобрым предчувствиям, Амари без промедления принялась натягивать на себя вещи. Судорожно застегнув камзол на шее и убедившись, что кинжал все еще находился у тела, она повернулась к Лирою с тревожным вопросом, ответ на который имел большой вес и оттого особенно приводил в волнение:

– И что теперь?

* * *

«Какого дьявола ты возишься с ней?» – заговорил голос жажды. Вкус крови Амари на губах отзывался внутри мучительным наслаждением: он был так прекрасен и невыносим напоминанием о том, что Лирой – хищник, имеющий право не сдерживаться перед жертвой. Особенно когда та была столь соблазнительно хороша.

«И что теперь?»

Он не собирался отказываться от своего призвания, от привилегий бессмертной жизни. От возможности вознестись, ощутить всю силу вампирского могущества и небывалую полноту жизни. Отыскав так долго манившее его место среди злодеев, Лирой намерен был следовать с ними до конца. От нахлынувших размышлений тьма в его глазах сгустилась.

Амари ждала ответ. «Она нам не друг», – заговорщически шептал демонский голос, вторя распалившемуся голоду. И тут же в противовес ему иная сущность пыталась поверить в искренность чувств Амари, в нежность, исходившую от каждого ее поцелуя, каждого касания.

Лирой настороженно зашагал спиной к лестнице, не тревожа подругу намерением покинуть башню.

– Мне казалось, наш разговор уже расставил все по местам, – пожал он плечами с невинной улыбкой.

Заметив, как Амари напружилась в готовности кинуться за ним в любую секунду, Лирой резко дал деру. Он несся по освещенным городским улицам, представляя в голове закоулки, задворки, тени – иначе говоря, тот Иристэд, который знал, будучи вором. Несмотря на всю стремительность бега, Лирой слышал позади преследование – Амари нагоняла его с быстротой ассасина и настойчивостью девушки, намеренной пресечь зло.

Только он осознал, что не улавливает звуков погони, как в следующую секунду с крыши приземистого домика перед ним приземлилась Амари, преградив дорогу в узком переулке.

– Я знаю все твои пути, – глухо и грозно произнесла она, глядя исподлобья на Лироя.

– Прочь, – зарычал он в ответ.

– Я не позволю тебе затопить город кровью.

Лирой ощутил прилив нарастающей ярости и, весь дрожа от гнева, выпалил в сердцах:

– Потому что ты такая же, как Рю! Всегда выбираете город, который ничего хорошего вам не дал, и никто не выберет меня!

– Ты можешь еще повернуть назад…

– Я не вернусь назад! Я тот, кем должен быть по природе. Наконец-то настоящий, свободный, – с каждым озвученным словом Лирой все больше убеждался в своем выборе.

– Ты запутался, прошу, давай поговорим, – Амари пронизывала его взглядом, полным мольбы и сердечной боли.

Но гнев Лироя уже достиг пика, обратившись в самое настоящее бешенство. Ему претило слабое положение – прошлое, где им помыкали как уродом, недостойным находиться среди людей. Он всеми частицами души презирал Лироя, которого легко можно бросить, оскорбить, унизить.

Лироя, которого хотела вернуть Амари.

– Ты убьешь меня сейчас или подвергнешь Иристэд опасности, – процедил он сквозь сжатые зубы.

В руке девушки сверкнул клинок с готовностью принести жертву во имя спасения большинства. Она двинулась на Лироя с уверенностью, которую он почему-то и ожидал, но чем ближе становилась Амари, тем все более рассеивалась решимость ее взгляда. Девушка замерла на полпути с видом одновременно злым и рассеянным. Злилась она, несомненно, на себя.

Ее рука то с силой сжимала рукоять кинжала до вздутых вен, то ослабляла хватку. Лицо переполняло отчаянье, на глаза Амари навернулись тихие слезы ненависти.

– Ты же этого хотела, – желчно прошипел Лирой, подначивая, – спасти всех от меня.

Амари подняла глаза к небу, словно просила сил у Всевышнего, но, не получив отклика, разразилась неистовым криком:

– Будь ты проклят, Лирой Моретт! – в этом возгласе значилось столько ненависти, которую невозможно выразить словами, столько любви, противоречившей долгу избавить мир от натиска зла, столько самоуничижения и досады видеть перед собой врага, которого невозможно сразить, что Лирой ясно понял: Амари не найдет в себе храбрости убить его.

– Это твоя ошибка, – заключила темная сущность, жаждущая утолить голод и стать еще на шаг ближе к возвышению.

Он ринулся на Амари в неистовом бешенстве, обнажив на ходу кинжал. С молниеносной реакцией Амари отразила его выпад, и с лязгом металла влюбленные скрестили лезвия, напирая друг на друга. Лирой отступил первым, уходя в сторону, и отвел клинок, метя Амари в бок. Широким взмахом руки она звонко отбила удар и в повороте двинула своего противника кулаком по лицу. Мощный хук болезненно сотряс голову Лироя, на миг повергнув в грузный туман; Амари воспользовалась мгновением, чтобы пуститься в бегство.

Придя в себя, Лирой выбежал в погоню. Сейчас и никогда иначе они должны были решить судьбу Иристэда чьей бы то ни было гибелью. Амари ловко зацепилась за навес случайного винного погреба, подняла себя на руках и перескочила на крышу примыкающего дома. Не менее шустро Лирой взмыл следом, не выпуская из внимания удаляющуюся фигуру. Он был одержим преследованием, как зверь, почуявший скорую добычу, и гнался за Амари по крышам в жажде выйти из их противостояния победителем.

Амари залезала все выше. Достигнув городской часовни, она взбиралась по архитектурным пристройкам и служебным помещениям, пока не нырнула в широкое окно. Лестница, оказавшаяся внутри, завела их на башню с крестом, обогнув который Амари приземлилась на крышу с крутыми наклонами. Установленные на часовне скульптуры ангелов стали свидетелями ее безвыходного положения: дальше Амари бежать некуда. Порывисто обернувшись, она схлестнулась взглядом с черными глазами Лироя. Он чувствовал страх, видел охваченное паникой лицо.

Темная сущность торжествовала над бессилием жертвы.

Удерживая равновесие между крутыми скатами,