– Эфенди, недалеко есть каменная гряда, возле которой лежит небольшой оазис. О нём редко вспоминают, поскольку он располагается в стороне от привычных караванных троп, но за день мы точно доберемся. Там пополним запасы воды, заштопаем бурдюки. Пусть и сделаем крюк.

– Я благодарю небо, что послало такого верного и знающего слугу, как ты, Сухмет. Но остается нерешенным вопрос, кто попортил бурдюки, и может ли он это сделать снова?

Старик на секунду задумался, затем отрицательно качнул головой и возразил:

– Не думаю, что это кто-то из наших людей. Они с нами ходят не первый год и точно знают, что отсутствие воды – это верная смерть для всех. В том числе и для них. Возможно, это вина каких-то небольших животных или мелких духов, взбудораженных прошедшей бурей. На дневной переход ни те, ни другие за нами не пойдут. Всё должно быть благополучно.

Благосклонно кивнув, Ахмад, вернувший привычную невозмутимость, отправился организовывать движение каравана.

***

Вначале черные точки, мелькнувшие на вершине бархана, я принял за оптическую иллюзию, вызванную маревом раскалённого воздуха. Но уж очень ровно и целеустремленно они двигались для простого видения. Скатившись с насиженного местечка в тени, я выхватил бинокль и жадно стал рассматривать подходящий караван.

Люди! Слава Богу, люди!

Или, по крайней мере, гуманоиды, издалека неотличимые от людей благодаря просторным бедуинским одеждам. Да и ездовые животные – один в один наши родные верблюды. Раз, два, три… Два десятка нагруженных матерчатыми вьюками животин. Еще десяток верховых.

Надо бы скрытно понаблюдать за ними. Хотя бы примерно понять, что за люди и можно ли к ним выходить. В крайнем случае отойду к пещере и пережду, пока они не уйдут. Хотя припасов осталось мало. И следующего каравана можно не дождаться.

Но планы пошли прахом, когда от каравана отделилась пара всадников и поспешила к оазису.

Разведчики!

Причем толковые, судя по тому, как они ловко и привычно прочесывали все потайные места. Шансов остаться незамеченным не предвиделось. Нужно рисковать.

Демонстративно подняв пустые руки, я пошел им навстречу. Но мой миролюбивый жест, вместо того чтобы успокоить разведчиков, вызвал у них панику и агрессию. Один из них сорвал со спины лук и навскидку выстрелил в мою сторону. Не успел я моргнуть, как в землю передо мной воткнулась стрела. Я замер, боясь дышать, а лучник уже целился в меня, в то время как его напарник, нахлестывая верблюда, мчался к каравану.

***

Ахмад ибн Фадлан хмуро осматривал брошенного перед ним на колени пленника. Необычайно светлая кожа, характерная для знатных людей, способных позволить себе избегать жаркого южного солнца в своих дворцах, намекала на высокий статус. Тогда как потрепанная одежда, неопрятная борода и спутанные волосы пристали скорее жалкому бродяге.

Еще удивительнее прозвучал доклад Фархада, нового главы охраны:

– Когда мы подошли к оазису, чужак показался на глаза. Напасть или подать знак не пытался. Говорит на незнакомом языке, нашего не знает. Или делает вид, что не знает. Кроме него, больше никого в округе нет. Следов тоже нет, но это и неудивительно. Буря всё скрыла. Собрали всё, что нашли при нём и на стоянке.

На подстеленную дерюгу небрежно высыпали охапку весьма необычных предметов. Опытный взгляд прожженного купца тут же подметил несколько весьма искусно сделанных вещиц. Наверняка их можно продать за неплохие деньги. Караванщик недовольно покосился на навязавшегося спутника, с интересом слушавшего доклад охранника.

Эх, если б только можно было тихонько потерять этого непонятного найденыша в пустыне, а вещицы изучить и распродать! Но не при джинне.

– Точно ли он не понимает нормального языка? Хочу его допросить. Слишком много непонятного. Непонятные бури, непонятные вредители, непонятные одинокие путники, – Ахмад в последнюю секунду прикусил язык, чуть не добавив: «Непонятные попутчики».

Злить могущественное создание он не хотел.

Молчавший до сих пор джинн решил поучаствовать в беседе:

– Мои силы немного восстановились. И если кто-нибудь готов будет потратить желание, то я могу обучить его вашему языку.

Караванщик тут же заинтересовался:

– Потратить желание? Господин не соблаговолит пояснить свои слова скудоумным?

– Вам надо знать, что при огромной удаче у каждой смертной души есть возможность загадать три желания. И если эти желания будут услышаны кем-то вроде меня, то, приложив толику усилий, я могу его исполнить. Особо беречь их смысла нет, ибо лишь единицам везет услышать подобное предложение. Да и на моей памяти еще никому не удавалось за короткую жизнь смертного загадать все три желания.

Ахмад обратился к главе охраны:

– Фархад, давай попробуем. Загадай нашему дорогому спутнику желание, чтобы найденыш узнал наш язык.

– Эфенди, не полезнее ли, чтобы ты или кто-то из нас изучил его язык? К чему делать незнакомцу такой подарок?

Караванщик искоса взглянул на умника, посмевшего давать ему советы. Он не собирался озвучивать тот факт, что ему очень не хотелось, чтобы проклятый джинн копался в его голове или в головах его людей. И получается, формальная причина нужна иная.

– К чему нам бесполезное знание языка, на котором никто здесь не говорит? Для этого путника это большая помощь. Хакия завещала помогать, если это возможно. Да и достопочтенный джинн предложил именно этот вариант. Как смеешь ты, собака, перечить ему?

Смешавшийся советчик поспешил скрыться с глаз, а Фархад неохотно произнес:

– Хочу, чтобы этот чужак узнал наш язык.

Нездешняя синева плеснулась в глазах джинна:

– Исполнено!

***

Скрутили меня ловко. Не успел и глазом моргнуть, как оказался связанным и на коленях перед крепким нестарым дядькой, бывшим, судя по богато расшитому халату и уверенному командному голосу, тут за главного. Мой пленитель что-то бодро рапортовал. Неторопливый деловитый разговор давал надежду на приемлемый исход нашей встречи, когда дядька рявкнул на какого-то работягу, тут же сныкавшегося за спинами людей.

А следом ко мне подошел синекожий гуманоид с перламутровыми волосами.

Не человек.

Я дернулся, когда он положил руку мне на лоб. Мир крутанулся.

В голове что-то щелкнуло, и пришло осознание, что я понимаю, о