Поэтому всю ночь я сочинял речь, а точнее клятву, которую содрал с присяги Земной Федерации. Правда, пришлось все переработать до неузнаваемости под местные реалии, и сейчас настал момент проверить, насколько я хорош в этом деле. Собравшись с духом, начал, громко выговаривая каждое слово и снова медленно поворачиваясь на месте:

— Я, Дамитар, князь, из рода Воеводиных,

Перед Господом нашим и предками

Клянусь служить своему народу верно и без колебаний

И земле нашей, что кормит и бережет нас.

По мере произнесения клятвы все движение в толпе остановилось. Люди замерли, и по их лицам было видно, как внимательно они слушают.

— Обещаю:

В радости и горе, в битве и мире,

Стоять буду, как стена против врагов,

Не страшась ни тьмы, ни клинков чужеземных.

Клянусь:

Честь рода моего — не запятнать трусостью,

Народ свой — защищать, как братьев,

Землю нашу — беречь, как мать родную,

Да покарает меня Господь,

Да сгинет имя мое в веках,

Если клятву свою преступлю.

Видимо, произнесенные мною слова произвели должное впечатление, так как, когда я закончил, никто не издал ни звука, а на лицах людей читалось удивление. Но вот один мужчина с грубоватыми чертами лица торопливо перекрестился и выпалил.

— Господь свидетель. Клянусь служить тебе, княже. Вот те крест. — И он снова размашисто осенил себя.

После этого плотину прорвало и все вразнобой стали повторять эти же слова, затем слышались пожелания здоровья и уже в конце хвастовство друг перед другом, какой у них князь. Не знаю, дают ли местные князья клятвы, но, судя по реакции, моя удалась. Но я еще не закончил, — как говорится, если официоз, то до конца. И, выждав около минуты, снова поднял руку.

В наступившей тишине я вытянулся по стойке смирно и громко приказал:

— Ротный Коготь, три шага вперед!

Парень, не ожидавший такого, непонимающе посмотрел по сторонам, словно ища поддержки среди своих, а затем неуверенно выполнил команду. Я тоже сделал несколько шагов вперед, чтобы оказаться в метре перед ним, и так же громко продолжил.

— За умелое командование и проявленную смелость в бою ротный Коготь награждается именным оружием! — Я снял с плеча свой многозарядный чародин и протянул ему: — Владей и бей врага не колеблясь!

Я так увлекся, что и не заметил, как почти забытым жестом отдал честь, и, спохватившись, опустил руку. Но кажется мне, что скоро я увижу повсеместное прикладывание руки к голове.

— Встать в строй! — приказал я.

Коготь, конечно, меня не понял, и пришлось тихо сказать, чтобы он вернулся на место. Когда тот исполнил приказ, то выглядел как кот, нализавшийся сметаны. Но еще я заметил его хвастливый взгляд, брошенный куда-то в сторону. И, проследив за ним, я увидел в толпе налившуюся пунцовым Надею, которая не находила себе места. Снова взглянув на Когтя, я пробормотал себе под нос:

— А не рано тебе, парень?

Хотя я не интересовался, в каком возрасте здесь женятся. Пообещав себе узнать, я мимолетом перевел взгляд на чародин, который сжимал в руках Коготь, и от пришедшей мысли у меня перехватило дыхание.

Веками сотни цивилизаций жили на этой планете в своих, можно сказать, резервациях, будучи уверенными, что соседи никогда не заявятся на их территорию. А теперь я создал то, что сотрет любые границы в этом мире и изменит его до неузнаваемости. Похоже, сам того не зная, я открыл ящик Пандоры.

* * *

Все эти торжественные мероприятия, конечно, замечательны: разряжают обстановку и поднимают боевой дух, но грех не воспользоваться передышкой, которую нам предоставило это место, и определиться с планами. Поэтому, как обещал Воледару, сразу же после вручения награды я вернулся в палатку, прихватив с собой Когтя.

Ткань палатки была настолько плотная, что свет попадал внутрь только через вход, и то когда полог сдвинут в сторону. А привычных чародейских светильников, или хотя бы камней, не было, да и не работают они здесь. Вот тут очень пригодилась моя лампа, которую я с довольным видом поставил на пол перед лежаком Воледара. И разлившийся вокруг мягкий и теплый свет смог добавить немного уюта в эту аскетичную обстановку.

Из солидарности к Воледару я не стал активировать чаровый стул, а уселся на землю и долго пытался найти удобное положение. В итоге плюнул и, подтянув к себе походную суму, запустил в нее руки. И, пока я копошился, моему примеру последовал Коготь, опустившийся рядом. Участвовать в совещаниях для него не впервой — будучи вожаком ватаги, он и сам их устраивал немало. Но вот совещание с князем совсем другое дело. Тем более когда я сам его позвал, а значит, повысил статус в глазах его людей. Поэтому он заметно нервничал.

Воледар, напротив, был спокоен, как скала, и лежал тюленем, наблюдая, как я в суме сдвигаю из стороны в сторону голову великана. А вот Вараня проявила отличное понимание ситуации.

— А ну, ребятки! — обратилась она к двум раненым парням, все еще находящимся здесь, и, уперев руки в бока, почти приказала: — Давайте-ка, идите на свежий воздух. Хватит валяться, а то еще не хватало пролежни вам лечить.

И ребята безропотно поднялись и, слегка прихрамывая, вышли наружу. Вараня также направилась за ними и надменно заявила у самого выхода:

— У вас час, пока мы не вернемся.

— Скверная баба, — привычно буркнул Воледар, провожая ее взглядом, и затем снова уткнулся в мою суму.

— Да где же они? — с раздражением произнес я, лишь краем сознания улавливая происходящее вокруг.

Наконец отыскав пару листков и письменные принадлежности, я уложил их на дощечку чарового щита и в очередной раз обещал себе сделать стол.

— Нарисуешь карту этой местности? — протянул я карандаш Воледару. — Как помнишь.

Тот с кряхтением перевернулся набок и, взяв карандаш, начал рисовать. Коряво, конечно, и с объемными изображениями местности на интерактивных столах не идет ни в какое сравнение, но общее