Воледар прав. Кто я такой, чтобы противиться их воле?

Продолжая поворачиваться на месте, я вдруг встретился взглядом со священником, которого тогда видел в палатке. Он выделялся из толпы своим видом: драная хламида накинута сверху, виднеются кровавые повязки на теле. Кажется, его Верилием зовут. Священник стоял не шевелясь, опираясь на деревянную палку, и недобро смотрел на меня.

— Только этого мне не хватало, — тихо прошептал я.

* * *

Нейтральная полоса странное и удивительное место, разделяющее зоны обитания представителей различных цивилизаций. По словам Воледара, здесь перестают действовать чары. Точнее перестают действовать по мере удаления от границы Беловодья и на середине нейтральной полосы и вовсе исчезают. Пройдя эту разделяющую границу и попав в чужую зону, человек или иное существо оказывается беспомощным. Тогда как местные в своей родной зоне продолжают пользоваться всеми преимуществами чар.

Но это не единственная особенность этого места. Элемийская пехота не стала атаковать на нейтральной полосе, и это оказалось неожиданностью для всех. Что это: воля ИскИна или машины по каким-то причинам не могут пересечь границу? Подозреваю, что второй вариант, и, возможно, именно поэтому Воледар никогда не слышал о стычках железодеев и нелюдей. Очередная тайна, как и многие, которые я обещал себе узнать.

Тайны вообще свойственны этому миру. Начиная от глобальных: кто создал этот мир и зачем? И заканчивая странными, как например сны, которые с каждым разом все больше похожи на виртуальную симуляцию. Я спрашивал у Воледара, Варани, Когтя и даже Никфора и выяснил, что им продолжают сниться все те же сны, что и раньше, только они стали более реалистичными, с большим погружением в события.

Возможно, это просто сны. А может, дар, чары, границы, сотни цивилизаций, многокилометровые реакторы — все это взаимосвязано в единую картину, которую я не могу разглядеть целиком. Уловить замысел тех, кто все это создал, но я обязательно это выясню.

А самое удивительное, что, находясь в этом мире, я понял: когда ты исчерпал все возможности и кажется, что все, конец, судьба преподносит тебе сюрприз, указывая путь, который ты и предположить не мог. Вот и сейчас я смотрю на очередной такой сюрприз в виде вполне себе работающего чародина.

Мы удалились от границы Беловодья на добрые пять километров, чтобы не искушать элемийский ИскИн. И теперь даже Воледар потерял возможность пользоваться чарами. Но вот мои изделия продолжают работать как ни в чем не бывало. И что-то мне подсказывает, что и на чужой территории они будут работоспособными.

— Звал, княже?

Оторвавшись от своего многозарядного чародина, я посмотрел на Когтя, стоявшего на входе в палатку.

— Да, ротный. Собери своих людей и построй перед палаткой. Видел, как гарнизон в городе строится?

Коготь кивнул.

— Хорошо. Тогда иди, я выйду через пять минут.

— Все исполню, княже, — бросил Коготь и выскочил наружу.

Я наконец смирился с волей людей, и от принятия этого мне стало легче, да и мысли пришли в порядок. Теперь я их князь — или командир, так мне проще уложить это в голове, — а значит, все люди снаружи — часть моей команды, и я должен думать, как их обеспечить всем необходимым для выживания. Ответственность за своих людей была неотъемлемой частью обучения в училище ВКС Земной Федерации, и нам вбивали это на подкорку.

Но нейтральная полоса совсем непригодна для длительного пребывания такого количества народа. Нам банально нечего будет есть в этой степи. А возвращаться в зону обитания людей я не собирался, хотя рано или поздно это придется сделать, железодеи никуда не делись.

Я уверен, что элемийский ИскИн найдет способ преодолеть границу зон, и тогда на всей планете не останется безопасного места, где можно спрятаться. Значит, нужно действовать на опережение, только вот перспективы этого пока туманны, но кое какие идеи есть.

— Что собираешься делать, Дамитар? — вдруг спросил Воледар, словно читал мои мысли.

Палатка осталась одна и, хотя она была совсем небольшой, одновременно служила моей резиденцией и медицинским шатром. Поэтому здесь оставалась на выздоровление пара ребят, пришедших вместе с Когтем мне на помощь. И Воледар, который не мог самостоятельно передвигаться, — уж слишком тяжелые раны у него оказались. Но Вараня заверила, что он идет на поправку, и я ей верил, хотя особо не замечал улучшения его состояния.

Взяв свой многозарядный чародин, я поднялся, так как сидел прямо на земле. Постоял немного, пока проходило головокружение. Все-таки бой и падение не прошли для меня бесследно.

— Пока не знаю, но возвращаться в Беловодье точно не собираюсь, — высказал я то, о чем думал.

— Как же люди, которые там остались? — с тревогой в голосе спросил он.

Я отвернулся от его взгляда, чтобы он не видел выражение моего лица, потому что в этот момент я чувствовал, будто лично оставил жителей Беловодья на произвол судьбы.

— А чем мы им сможем помочь, Воледар? — сказал я практически безжизненным голосом. — Лечь в землю рядом с ними? Не для этого я месяц водил людей по лесам. — Я снова повернулся и посмотрел ему в глаза. — Если бы ты знал, как я хочу им помочь, но не знаю как. Поэтому нужно думать, Воледар, очень крепко думать. И мы займемся этим, как только я вернусь.

Он обозначил кивок, и я через пару секунд направился на выход. Снаружи меня встретила рота Когтя, выстроившаяся метрах в десяти от палатки. Они стояли в колоннах, разделенные по взводам. Впереди старшие и к хвосту по нисходящей, до самых маленьких. В одном из взводов я встретился взглядом с Никфором, который скорчил, по его мнению, серьезную гримасу.

Еще бы, он же самый настоящий вой, а не какой-нибудь голыш, хотя недавно хотел быть чародеем. Улыбнувшись, я подмигнул ему, в ответ Никфор на мгновение потерял свой невозмутимый вид и снова стал тем ребенком, которого я знал, но лишь на мгновение. Похоже, муштра Когтя не проходит бесследно — и где только набрался этого?

Пятачок, где сейчас выстроилась моя дружина и стоит палатка, окружала толпа. Люди приподнимались на носочках, качались из стороны в сторону, чтобы разглядеть, что происходит, и вся эта масса издавала непрерывный гул из голосов.

Сделав один оборот вокруг оси, я снова остановился лицом к строю и поднял руку. Понадобилось секунд тридцать, прежде чем наступила тишина, только слышалось хлопанье полога палатки от нестихающего ветра.

У меня не было нормального выпуска из училища, со