Серебряный смотрел на меня долго, изучающе. Потом сделал шаг назад, как будто сдавался и кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Я не буду настаивать. Но не уезжайте из Москвы сразу.

— Почему?

— Я помогу вам в поисках, — выдохнул Серебряный. — Но сначала мне нужно убедить этих троих, чтобы они тоже не торопились. А это будет не просто. В этой клинике сейчас восемьсот пациентов со стекляшкой. Треть из них — дети. Вы можете им помочь пока мы ищем решение.

Манипуляция. Бьет по самому больному — по моему чувству долга, по врачебной клятве. Но действенная, зараза. Я действительно не буду просто ждать, сложа руки, зная, что могу помочь хотя бы некоторым из них.

— Останьтесь на пару дней. Спасайте тех, кого можете спасти обычными методами. Облегчайте страдания. Делайте то, что умеете лучше всего — лечите, — он протянул мне руку. — А заодно… может, решение придет само. Озарение. Находка. Случайная встреча. Судьба любит преподносить сюрпризы тем, кто их достоин.

Говорит загадками, но что-то мне подсказывает, что делает это не просто так. Намекает на случайную встречу. Что же, подождем.

— Посмотрим.

Он кивнул, бросил окурок на каменный пол, растер носком идеально начищенного ботинка. Развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.

— И еще, Разумовский. Будьте осторожны. Не все в «Совете» так… сдержанны, как я. Некоторые могут решить, что вы из ценного союзника превратились в проблему. А проблемы они привыкли решать радикально.

Угроза? Или предупреждение? С менталистами никогда не знаешь.

— Не стоит мне угрожать, — мотнул головой я.

— Это совет. Бесплатный. Следующий будет стоить очень дорого.

Он растворился в темноте коридора. Его шаги стихли неестественно быстро — то ли он действительно ушел, то ли использовал какой-то ментальный трюк, чтобы стать неслышимым. Остался только слабый запах табака и озона.

Я остался один в гулком коридоре. Нужно было думать. Нужно было найти выход из этого кошмара.

— Фырк, где ты?

Бурундук тут же материализовался у меня на плече — взъерошенный, как ершик для мытья бутылок. Его усики подрагивали от возмущения.

— Тут я, двуногий. Слышал весь этот бред! Эти упыри совсем охренели со своим «Проектом Искупление»! Проект Мясорубка, вот как это надо называть!

Из воздуха рядом со мной начал проступать серебристый силуэт. Сначала смутные контуры, потом детали — грива, мощные лапы, янтарные глаза. Ррык, призрачный лев этой больницы, материализовался с ленивой грацией. Он громко зевнул, демонстрируя полупрозрачные клыки размером с мой палец.

— Что за шум в моих владениях? — голос у него был глубокий, рокочущий, как далекий гром. — Почему стены дрожат от негативной энергии? Последний раз такое было, когда главврача в прошлом века поймали на воровстве морфия.

Я вкратце пересказал суть предложения «Совета». С каждым моим словом Фырк все больше ершился. К концу моего рассказа его хвост превратился в пушистую метелку, а глаза горели праведным гневом.

— Они совсем с ума сошли! — взвизгнул он. — Профессор Снегирев бы их за такое в порошок стер! Он всю жизнь спасал людей! Создавал лекарства! А эти… эти выродки хотят превратить медицину в скотобойню!

Ррык слушал с тем же выражением ленивого интереса, с каким большие кошки наблюдают за птицами за окном. Когда я закончил, он потянулся — движение было текучим, завораживающим. Мышцы перекатывались под его призрачной шкурой как волны под тонким льдом.

— А, так вы про записи того странного типа? Снегирева?

Я резко повернулся к нему. Мое сердце заколотилось как бешеное.

— Ты знал Снегирева?

Ррык лениво зевнул, и принялся вылизывать лапу — огромную, размером с обеденную тарелку.

— Знал — сильно сказано. Видел? Да. Говорил? Пару раз. Он захаживал сюда… дай подумать… лет сто назад? Или девяносто? Время для меня течет иначе.

Фырк подпрыгнул на моем плече, чуть не свалившись от возмущения.

— Почему ты раньше молчал, облезлый коврик⁈ Это же важнейшая информация!

Ррык перестал вылизываться и посмотрел на Фырка с выражением оскорбленного достоинства.

— Во-первых, я — не коврик. Я — дух-хранитель этой больницы, и мне больше восьмисот лет. Во-вторых, никто не спрашивал. Вы же не спрашиваете меня про каждого, кто тут работал за последние три века.

Ррык видел, как строили эту больницу. Видел всех ее лекарей, всех пациентов. Был свидетелем всех триумфов и всех трагедий.

— Что он здесь делал? О чем говорил? — аккуратно спрашивал его я.

Ррык задумался. Его полупрозрачный хвост мерно покачивался из стороны в сторону, отсчитывая невидимый ритм.

— Странный был человек. Не такой, как другие лекари. Он… видел больше.

— В смысле?

— Он видел меня. И не просто видел — говорил со мной. Как ты сейчас.

Значит, Снегирев тоже мог общаться с всеми духами. Как и я.

— Что он говорил?

— Всякое. В основном бормотал про «баланс» и «цену». Говорил, что за каждое спасение нужно платить. Что нельзя просто брать жизненную силу из ниоткуда — закон сохранения энергии работает и в магии.

Баланс и цена. Те же слова, что и в его дневнике. Снегирев понимал что-то, чего не понимаем мы.

— Еще он говорил про груз, — продолжил Ррык. — Что каждый спасенный — это груз на душе спасителя. Потому что, спасая одного, ты неизбежно не спасаешь другого. Выбор — это всегда отказ от альтернативы.

Философия Снегирева. Глубокая, мрачная, выстраданная. Философия человека, который слишком много видел и слишком много понимал.

Впрочем, она очень схожа с моей.

— И пахло от него… — Ррык принюхался к воспоминаниям. — Странно пахло. Озоном, как после грозы. Старыми книгами. И еще… смертью. Не гнилью, нет. А именно смертью — тем самым моментом, когда жизнь уходит из тела.

Озон и смерть. Жуткое сочетание.

— Ррык, это очень важно — он оставлял здесь что-то? Прятал? Может, говорил о каких-то тайниках?

Лев перестал умываться и посмотрел на меня своими янтарными глазами. В них мелькнуло что-то… понимание? Или жалость?

— Нет, — коротко ответил лев.

Я достал из кармана визитку, которую мне дал Серебряный. «Метрополь», президентский люкс. Конечно.

— Сначала мне нужно отдохнуть. И подумать. Слишком много всего навалилось за один день.

Фырк фыркнул.

— Отдохнуть он собрался! Двуногий, у нас тут апокалипсис назревает, Совет психопатов планирует геноцид, а ты в кроватку собрался!

— Уставший лекарь — мертвый лекарь, а вместе с ним и его